— Харли Даусон говорит, что у вас самые добрые намерения, но я все же не понимаю, почему именно мне вы сообщаете о безобразиях Брэнда.
— Потому что Брэнд потребовал передать вашему сыну сообщение. Привожу дословно: «Скажи Руденски: если меня посадят, то я потащу его за собой».
Джордж остановился:
— Что это значит, черт побери?
— А вы как думаете? По-моему, это угроза. Она означает, что Кенни замешан в преступлениях Брэнда.
— Опрометчивое заявление.
— Это слова Брэнда, не мои.
— Я помню. Брэнд хочет скомпрометировать моего сына и разорить нашу компанию. — Он ссутулился и снова зашагал. — Удивляюсь вам. Как можно быть такой легковерной?
— Извините?
— Вы принимаете на веру слова убийцы.
— Полицейским я не показалась излишне доверчивой. Они тщательно записали слова Брэнда.
— Что вы намерены делать? — Он снова остановился. — Планируете опубликовать разоблачающий материал? Собираетесь заклеймить «Мако», подобно тому, как заклеймили «Дайамонд майндуоркс»? Попытаетесь представить руководство высокотехнологического предприятия мелкими жуликами? Я этого вам не позволю.
— Дело совсем в другом, Джордж.
Он развел руками:
— Посмотрите вокруг. Электроника. Аэрокосмические исследования. Военно-промышленное производство. — Он указал на видневшийся вдалеке университет. — Молекулярная биофизика. Компьютерные сети. Вы хоть понимаете, на что замахиваетесь?
— Я не нуждаюсь в вашей лекции.
— Я был на кафедре вычислительной службы, когда появилось киберпространство. Этот университетский городок был третьим узлом в Интернете. Мы подключили к сети всю планету. — В глазах его появился металлический блеск. — На следующей неделе я лечу в Вашингтон на встречу с министром безопасности нашего отечества. Я буду давать показания Комиссии палаты представителей по делам вооруженных сил относительно войны, которая ведется в области вычислительной техники. Все это весьма важные дела, милая моя. И я не позволю вам помогать этому сукину сыну Брэнду разрушать мое дело.
Он повернул обратно, к административному корпусу «Мако». Вдруг он остановился и показал на меня пальцем:
— Как вы смеете обвинять Кенни в сговоре с мошенником Брэндом? Как вы смеете содействовать преступнику, который пытается уничтожить моего сына?
— Я просто защищаю любимого человека.
Указующий перст поник. Глаза у Джорджа потухли.
— Джордж, я не устраиваю на вас засаду. Мы говорим о человеке, который убил полицейского и который так или иначе связан с «Мако».
— Я провожу вас к вашей машине, — сказал он.
— Но я все еще хочу поговорить с Кенни.
— Нет. Я вам не позволю совать нос в дела моей компании.
То ли он не желал признавать очевидного, то ли покрывал кого-то. Во всяком случае, он не хотел ничего слышать ни о Брэнде, ни о «Мако», ни — в особенности — о своем сыне.
— Передайте Кенни то, что сказал Брэнд. Скажите ему, что я хочу с ним встретиться.
Но произнесла я это ему в спину. Он уходил.
Остальную часть утра я проработала в Библиотеке юридической книги, роясь в научных трудах и посасывая кончик карандаша. В полдень подул теплый бриз, и тучи пропали. Солнце рассыпалось искрами по машинам и сделало пешеходов похожими на разноцветное конфетти.
Я зашла перекусить в кафе «Кофейное зерно и чайный лист».
Только я собралась расплатиться, на стойку легли монеты.
— Угощаю, — сказала Джакарта Ривера. — Примите в качестве аванса за первую главу.
— Спасибо, но первую строчку я готова вам подарить.
Я отнесла бумажный стаканчик с кофе на столик, стоявший на открытом воздухе. Ривера проследовала за мной.
— «Жила-была во время оно девушка из Нантакета; она плела небылицы получше вас», — сказала я.
— Вы хоть понимаете, что смешны? — ответствовала Ривера.
— Вся жизнь моя — сплошной смех. Так что я не нуждаюсь в добавке.
— Я девять лет прослужила в ОУ. Тайбей, Богота, Берлин.
— Иными словами, вы были агентом ЦРУ.
Ответ «Так точно» подразумевался сам собой.
Она надела солнцезащитные очки от «Шанель». Нарядная шелковая кофточка и юбка леопардовой расцветки подчеркивали изящную фигурку танцовщицы и навевали мысль о Париже. Ривера была элегантнее большинства обитательниц Санта-Барбары.
— ОУ — Оперативное управление, — сказала я. — Каждому поклоннику Тома Клэнси известно, к какому ведомству оно относится.
— Но не у каждого брат совершал испытательные полеты над озером Чайна.
Я начинала злиться.
— Не у каждого отец имел допуск к секретным материалам и работал над системами вооружения для авиации ВМС.
Я подняла руку:
— Тпру.
— Не перебивайте, — приказала она. — Мы знаем о вас все. Вы ходите в церковь чаще, чем говорите об этом своему дружку. Вы по доброй воле сдаете кровь для тяжелобольных. Вы верите в брак и в философию стрелка-одиночки, равно как в использование американского военно-морского могущества для защиты демократии. Будучи человеком сугубо гражданским, вы не боитесь подставлять грудь под пули. Вы оптимистка, ибо спите с паралитиком и тем не менее регулярно покупаете противозачаточные пилюли. У вас целеустремленный характер: при всей непоседливости вы много времени проводите в библиотеке. Ваши манеры отличаются нестабильностью, но вы умеете себя контролировать. Если вас это интересует, могу сообщить: ФБР досье на вас не ведет. Она помолчала и внушительно добавила: — А на Джесси ведет.
Я в гневе сдавила бумажный стаканчик с такой силой, что кофе выплеснулся на столик. Я уставилась на коричневое пятно, а когда подняла глаза, Риверы не было.
Из кафе я направилась в «Санчес Маркс». В холле стены были обшиты панелями красного дерева. Навстречу мне вылетела Лавонн. Глаза у нее горели.
— Пойдем со мной. Я только что получила информацию, важную для вас с Джесси.
— Странная вещь: я тоже имею сказать ему нечто важное.
Она бросила на меня внимательный взгляд.
Джесси разговаривал по телефону, попутно делая записи в блокноте. Как только мы вошли в кабинет, он повесил трубку.
— Минуту назад я говорила с адвокатом Кола Дайамонда. Дайамонда выписали из отделения интенсивной терапии, — сообщила Лавонн.
Джесси положил за ухо карандаш.
— Ну и неожиданность.
— А вот неожиданность покруче. Адвокат утверждает, что в «Санчес Маркс» существует «конфликт интересов».[7] Он требует отстранить тебя от дела.
Джесси покрутил головой:
