За несколько дней до этого богослужения Сью Брайдхед — хорошенькая молодая женщина с ясным взглядом и легкой походкой — освободилась на вторую половину дня и, покинув церковную лавку, где она не только работала, но и жила, отправилась с книгой в руках на прогулку за город. Стойл один из тех безоблачных дней, какие выдаются иногда между холодными и дождливыми днями в Уэссексе и других местах, словно по капризу бога погоды. Она прошла милю или две и, оставив город позади, поднялась на холм.

Дорога пролегала меж зеленых полей. Подойдя к перелазу, Сью остановилась, чтобы дочитать начатую страницу, затем оглянулась на город, на его старые и новые башни, купола и островерхие крыши.

По ту сторону перелаза, на тропинке, она увидела темноволосого человека с болезненным цветом лица, он сидел на траве возле большой квадратной доски, на которой вплотную одна к другой стояли гипсовые статуэтки (иные из них были покрыты бронзой), и переставлял их, собираясь двинуться дальше. В большинстве своем это были уменьшенные копии античных статуй богов, весьма мало похожих на те, какими девушка привыкла их видеть; среди них была наиболее распространенная копия Венеры, Диана, а из представителей другого пола — Апполон, Вакх и Марс. Несмотря на то, что фигурки стояли за много ярдов от Сью, они так ярко выделялись на фоне зеленой травы в лучах юго-западного солнца, что она отчетливо различала все их контуры, а так как они пришлись почти на одной линии с городскими колокольнями, которые она видела перед собой, это будило в ней до странности чуждые и противоречивые мысли. Человек поднялся, а заметив ее, вежливо снял шляпу и выкрикнул: 'Ста-а-атуэтки!' — причем произношение вполне соответствовало его внешности. После этом он проворно поднял к себе на колено доску с собранием богов и простых смертных, затем поставил ее на голову, подошел к Сью и опустил доску на ступеньки перелаза. Для начала он предложил ей изделия помельче — бюсты королей и королев, потом менестреля, затем Купидона с крылышками. Она отрицательно покачала головой.

— Сколько стоят вот эти две? — спросила она, тронула пальцем Венеру и Аполлона — самые большие статуэтки на доске.

Он ответил, что она может взять их за десять шиллингов.

— Для меня это слишком дорого, — сказала Сью.

Она предложила ему значительно меньше, и, к ее удивлению, торговец вынул статуэтки из проволочный гнезд и протянул ей. Она схватила их, словно сокровище.

Но когда деньги были уплачены и торговец ушел, она растерялась, не зная, что с ними делать. Теперь, перейдя в ее руки, они казались такими заметными, такими голыми. Ей стало не по себе, и она вдруг устрашилась своей затеи. Пока она вертела статуэтки в руках, гипсовая пыль запорошила ее перчатки и жакет. Некоторое время она несла их неприкрытыми, но потом нашла выход. Она нарвала лопухов, лебеды и прочей сорной травы, росшей у изгороди, и старательно завернула в них свою ношу. Получился огромный букет зеленых растений, собранный страстной любительницей природы.

— Что ж, лучше уж что-нибудь, только не эти надоевшие церковные украшения! — подумала она вслух.

Однако она по-прежнему нервничала и почти жалела, что купила статуэтки.

То и дело заглядывая под листья, чтобы проверите цела ли рука у Венеры, она вступила со своей языческой ношей в наихристианнейший из городов страны по глухой улице, параллельной Главной, и, завернув за угол, подошла к боковому входу в лавку, где жила и работала. Она сразу же пронесла покупки в свою комнату и сперва решила было запереть их в сундучок, который был ее собственностью, но, обнаружив, что статуэтки чересчур велики, она завернула их в большие листы оберточной бумаги и поставила на пол в углу.

Хозяйка дома, мисс Фонтовер, была пожилая дама в очках, одевавшаяся совсем как аббатиса, знаток ритуала, как и подобало человеку ее рода занятий, прихожанка обрядовой церкви св. Силы в упомянутом уже предместье 'Вирсавия', которую начал посещать и Джуд. Она была дочерью небогатого священника и после его смерти, которая случилась за несколько лет до настоящих событий, смело бросила вызов нужде, купив небольшую лавку церковных принадлежностей и расширив ее до теперешних внушительных размеров. В качестве единственного украшения она носила нашейный крест и четки и знала наизусть весь христианский календарь.

Она пришла звать Сью к чаю и, так как девушка замешкалась с ответом, вошла в комнату как раз в тот момент, когда Сью в спешке обвязывала свертки бечевкой.

— Делали покупки, мисс Брайдхед? — спросила она, разглядывая завернутые статуэтки.

— Да… захотелось немного украсить комнату, — ответила Сью.

— Гм… а мне-то казалось, что я уже позаботилась об этом, — сказала мисс Фонтовер, окидывая взглядом гравюры святых в готических рамках, свитки с готическими надписями и прочие вещицы, которые уже не годились для продажи и пошли на убранство этой мрачной комнаты. — Что это? Что-то большое! — Она проковыряла в бумаге дырку величиной с облатку и заглянула в нее. — О, статуэтки? Две штуки? Где вы их взяли?

— Купила у бродячего торговца…

— Это святые?

— Да.

— Какие же?

— Святой Петр и святая… э-э… святая Мария Магдалина.

— Ну ладно, пойдемте пить чай, а потом, если будя еще светло, заканчивайте тот органный текст.

Эти маленькие препятствия, помешавшие удовлетворению ее, в сущности, минутной прихоти, лишь еще сильнее разожгли в Сью желание поскорее распаковав свою покупку и рассмотреть ее, а потому, когда настали время сна и можно было не бояться, что ее потревожат, она не спеша сняла с богов их покровы. Поставив статуэтки на комод, а возле них по свече, она улеглась в постель и начала читать книгу, которую вынула из своего сундучка и о существовании которой мисс Фонтовер даже не подозревала. Это был том Гиббона, а читала она главу о царствовании Юлиана Отступника. Время от времени она поднимала глаза на гипсовые фигурки, которые выглядели странно и неуместно рядом со святым распятием на стене, случайно оказавшимся между ними, и, словно это навело ее на мысль, она вдруг вскочила, достала из сундучка другую книгу — томик стихов — и раскрыла ее на знакомой поэме: