Неудивительно, что швейцар сразу пропустил ее. Она принадлежала к числу тех примерно пятнадцати человек, которым Генри открыл на сегодня доступ в этот клуб.

Когда она подошла, он поднял голову, одарил ее полуулыбкой и указал на место в конце стола. Она села рядом с человеком, которого видела по телевизору, и еще одним сотрудником компании. Она болтала с человеком с телевидения («Зовите меня просто Алан»), пока он не ушел, прихватив с собой нескольких женщин. Генри жестом пригласил ее сесть рядом с ним.

— Вы слушали эту группу?

— Их трудно не слушать. — Даже тут, в отделении для особо важных персон, музыка звучала нестерпимо громко. Даже трудно было разговаривать.

— И что вы о них думаете?

Она повернулась в ту сторону, откуда шел звук, и закрыла глаза. Она уже давно поняла, что хорошая музыка способна околдовать человека, заставить его забыть о повседневности. Эта группа такого эффекта не производила.

— Приятная музыка.

— Но не прекрасная, — усмехнулся Генри.

— Вот именно. Это хорошая группа, они могли бы с успехом записать один альбом, но мне не кажется, такое звучание не сулит им долгой популярности, — сказала она.

— Хорошо. Мне нравятся ваши инстинкты.

— Спасибо.

— После них будет выступать группа, которую мне рекомендовал Роджер. Думаю, они вам понравятся.

— Почему? — спросила Астрид. Ей хотелось знать, что, по мнению Генри, должно ей нравиться и почему. Действительно ли он сумел узнать ее? Они знакомы всего несколько недель. Хотя она успела хорошо его изучить. Ведь они много времени проводят вместе.

— Потому что у них хорошее звучание с оттенком поп-музыки, но в их лирике есть нечто от ретро. Они говорят об истинных чувствах. Я заметил, когда прослушивал записи музыкантов, которых вы мне рекомендовали, что вам это импонирует.

— Я заметила, что вы заметили, — сказала она. Последние две недели он уделял ей на работе много внимания — спрашивал, какого она мнения о той или иной группе, предоставлял ей право принимать решения относительно того, каких музыкантов стоит представить на радио, и так далее, то есть относился к ней как к достойному уважения партнеру. А именно это ей и было нужно.

— Ну хорошо. Я хотел, чтобы вы поняли: я не такой, как Даниель, — сказал Генри.

— Почему? — спросила Астрид.

— Потому что я собираюсь опять поцеловать вас и на этот раз не дам вам убежать.

Она почувствовала себя глупо оттого, что он вот так это сказал. Но, в конце концов, ничто человеческое ей не чуждо, а противостоять искушению, особенно такому, какое он являет собой, не просто.

— Я не хочу совершать еще одну глупую ошибку, — сказала она, сама не зная, предназначаются ли эти слова Генри или ей самой.

— Хорошо, — кивнул он, нагнулся и под столом взял ее руку в свою.

Между тем объявили выступление группы «Икс-Эс-Ю».

Название наводило на мысль о каком-нибудь американском университете, и вид музыкантов подкреплял это впечатление. Одетые в потертые джинсы и выцветшие майки, они, казалось, собирались выступать перед толпой студентов, а не перед посетителями элитного лондонского клуба.

Они запели. Их музыка была... секс-диско. От этого пульсирующего ритма Астрид захотелось встать и начать танцевать. Она постукивала в ритм музыки носками туфель. Генри тоже начал двигаться в ритм музыки. Астрид заметила это. Площадку для танцев, и раньше отнюдь не пустовавшую, теперь как бы накрыла плотная волна движущихся в определенном ритме тел.

Генри потянул ее за руку и заставил встать. Они попали в центр медленно колыхающегося водоворота. Во время танца тело Генри часто оказывалось прижато к ее, и каждый раз у нее возникала мысль о несостоятельности всех попыток держаться от него на расстоянии.

Она пыталась быть строгой, отгородиться от него... Невозможно! Астрид всем своим существом желала Генри. А эта музыка заставила ее вспомнить, что надо жить, а не прятаться от жизни.

Она перестала твердить себе, что должна вести себя профессионально, и просто расслабилась, позволила себе быть собой. И в эту секунду что-то в ней перевернулось. Она взглянула в немыслимо голубые глаза Генри и увидела там больше, чем ожидала увидеть.

Она услышала голос этого мужчины и поняла — что бы ни случилось потом, она никогда не пожалеет о времени, проведенном с ним.

Когда началось выступление «Икс-Эс-Ю», Астрид вдруг как-то странно изменилась. Словно солнце, вдруг разорвав пелену облаков, засияло на небе. Двигаясь в ритме танца, она лучилась жизнью, и Генри хотелось, чтобы эти лучи изливались на него одного, хотелось вобрать в себя все сияние.

Во время танца он держал руку на ее бедре. Ее тело касалось его тела, дразнило его каждым своим ритмичным движением. Он желал большего, чем эти мгновенные соприкосновения. Он жаждал крепко прижать ее грудь к своей груди, сжать руками ее бедра, ощутить ее манящие губы у своих губ.

Музыка кончилась, но он едва ли заметил это. Публика зааплодировала, и каким-то уголком сознания Генри понял, что нашел первую группу, достойную марки «Эверест групп», и что с этими ребятами надо действовать так же, как со Стеф Кордо.

И понял, что нашел еще кое-что.

Астрид подняла на него большие свои карие глаза, и он вдруг наклонился и поцеловал ее. Он не думал о последствиях. Не думал о победе, о бизнесе. Он думал только о том, что эта женщина — воплощенное искушение и что он устал от необходимости сдерживать себя.

Генри склонился к ее губам. Последние три недели были слишком длинны для его плоти. Кровь с трудом текла по его жилам. Ее руки легли ему на плечи, она приподнялась на носки, чтобы их поцелуй стал глубже.

Вокруг них двигались люди, музыканты заиграли следующую мелодию, а Генри казалось, что мир сжался, сомкнулся и в нем остались только Астрид и он.

Он ощутил сладость и аромат чего-то принадлежащего только Астрид. Энергетический заряд возник между ними. Он поднял голову, утопил пальцы рук в ее волосах у самой шеи и снова коснулся губами ее губ.

Она вздохнула.

— Мне так хотелось, чтобы вы поцеловали меня.

Он взял ее за руку и повел прочь с танцевальной площадки.

— Правда?

Она кивнула.

— Я не стану делать вид, что не хочу вас. Но это не значит, что я считаю, что это хорошо. Вы уже догадались — отношения с Даниелем осложнили мне жизнь на прежней работе. Я не могу допустить, чтобы это повторилось.

— Какие найти слова, чтобы вы изменили свое мнение? — спросил Генри.

— Не знаю... Я... Я не говорю, что вы мне не нравитесь. Я говорю только, что мне кажется неразумным сближаться с вами, Генри.

— Мы это обдумаем, — сказал Генри. — А теперь я хочу поговорить с этими музыкантами. Пойдете со мной?

Она кивнула.

Он продолжал держать ее за руку. Он чувствовал, что она перестала быть для него просто помощницей. Теперь она была его женщиной. И ему это нравилось. Но чтобы убедиться, что она действительно его