просто хочу побыть одна. Опять-таки ничего личного, Реквием.
Я вздохнула, потому что из-за такого вот, в частности, я и отвергала его в качестве
— Слушай, так не пойдет, если ты будешь все воспринимать настолько лично. Друзья по траху столько между собой не перетирают.
Лицо его закрылось той же непроницаемой красотой.
— О’кей, — сказал он, одним этим словом давая понять, что его чувства задеты. Блин, как мне этого не надо!
Я закрыла за собой дверь и позвонила своему гинекологу. До меня наконец дошло, что этого пластикового кусочка мало. Он точен на девяносто девять процентов, а мне нужно было сейчас сто. Почти пять минут я уговаривала секретаршу, что мне нужно говорить с сестрой или с доктором. Доктор, разумеется, был занят с пациенткой, но пять минут ожидания дали мне наконец сестру.
— В чем проблема? — спросила она голосом наполовину приветливым, наполовину нетерпеливым.
— Насколько точны эти домашние тесты на беременность? В смысле, я знаю, что написано на упаковке, но как оно на самом деле?
— Очень хороши, очень точны.
Голос ее слегка смягчился.
Я с таким шумом сглотнула слюну, что она наверняка услышала.
— Так что если он дает положительный результат, то…
— То поздравляю вас, — сказала она.
— Но это же не сто процентов?
— Нет, но ложноположительные очень редко бывают, миз Блейк, очень редко.
— А есть что-нибудь вроде анализа крови, что дает сто процентов?
— Есть анализ крови, но обычно врачи вполне доверяют домашнему тесту.
— Но если бы я хотела сдать анализ крови для полной уверенности, это можно было бы?
— Вполне.
— Сегодня.
— Миз Блейк, если вы так беспокоитесь, сделайте повторно домашний тест, но вряд ли он вам даст иной ответ. Ложноотрицательные нам встречались, но ложноположительные ответы очень редки.
— Насколько редки? — спросила я.
Слышно было, как она шуршит бумагами.
— Когда была последняя менструация?
— Первая неделя сентября.
— Точной даты не помните?
— Нет.
Я старалась не злиться. Да кто вообще запоминает даты менструаций?
— Миз Блейк, Анита, я думаю, надо вас записать на предродовый осмотр.
— Предродовый? Нет… то есть да… а, черт…
— Анита, мне с многими женщинами приходится разговаривать. В основном они счастливы от таких известий, но не все. Судя по вашему голосу, вы не обрадованы.
— Нет.
— Доктор Норт сейчас подойдет, я передаю ему трубку.
Молчание, шорох, шуршание ткани, потом мужской голос:
— Здравствуйте, Анита! Как поживает моя любимая охотница на вампиров?
— Не слишком сегодня.
Сама услышала, какой у меня тихий и огорченный голос.
— Обидно слышать. Давайте запишем вас на прием.
— Я не хочу быть беременной.
Он секунду помолчал.
— У вас небольшой срок, Анита. Еще есть варианты.
— Вы имеете в виду аборт?
— Да.
— Не могу, если там нет чего-нибудь совсем плохого. Я в смысле, что надо провериться на синдром Влада и на синдром Маугли.
— Синдром Влада — понимаю, но на синдром Маугли надо проверяться, только если у вас был секс с оборотнем в образе зверя.
Я приложилась головой к холодным плиткам стены.
— Я знаю.
— О… — начал он слишком энергично, как говорят это «О», когда хотят сказать на самом деле «О Боже мой!». Но он быстро взял себя в руки — врач все-таки. — Пегги, я буду говорить из кабинета, переключите, будьте добры. Анита, погодите, лучше нам поговорить наедине. — Мне пришлось послушать аккорды — слава богу, недолго, потом он взял трубку: — О’кей, Анита, надо посмотреть вас как можно быстрее. — Шуршание листов бумаги, потом он сказал: — У нас отмененный визит сегодня на два часа дня.
— Не знаю, смогу ли я.
— Будь это плановый предродовый осмотр, Анита, я бы сказал: «Ладно, приходите на той неделе», но если надо проверять на оба эти синдрома и вы говорите, что есть ненулевой шанс, особенно для синдрома Маугли, то нужно кровь брать сейчас.
Я хотела сказать, что только один раз у меня был секс с ликантропом в животной форме, всего один раз, но, как говорится, одного раза достаточно.
— Док, я читала про синдром Влада. Про второй я мало что знаю. Я в смысле, что если я беременна, то это ведь сейчас всего лишь комочек клеток? То есть ну никак не больше двух месяцев, да? И нет шанса, что младенец попытается прогрызть себе путь наружу?
Просто от этих слов у меня свело живот. Может вообще не быть варианта что-нибудь сохранить.
— У людей для млекопитающих довольно долгий период вынашивания. Оборотень, о котором идет речь, — млекопитающее?
— Да. А есть разница?
— Может быть. Видите ли, опасность синдрома Маугли в том, что иногда зародыш растет с животной, а не человеческой скоростью.
Я быстренько пролистала в уме все курсы биологии, которые слушала, но о периоде вынашивания леопарда не упоминалось нигде. Тема не возникала.
— Анита, вы меня слышите?
— Я здесь, док, я просто… я знаю, что если это синдром Влада, то надо прерывать. Ребенок все равно не выживет, но попытается меня с собой забрать. Но насчет второго синдрома я не знаю, он куда более редкий.
— Очень редкий, в этой стране вообще зарегистрировано всего десять случаев. Если обнаружится худшее и это будет синдром Влада, то у нас будет время его устранить. Если синдром Маугли — тогда зависит от того, какой зверь. — Я услышала стук клавиш компьютера. — Вы знаете, что это был за оборотень?
— Это было только один раз, и… — Я прекратила оправдываться и просто сказала: — Леопард. Да, леопард.
Бог мой, невозможно было поверить, что я веду такой разговор.
Снова заклацали клавиши.
— У леопарда беременность от девяноста до ста шести дней, в среднем девяносто шесть.
— И что?
— У человека — двести восемьдесят дней.
— Да, ну так что?
