— Не могу вспомнить, когда я молился.
Я пожала плечами:
— Многие не молятся.
— Почему-то меня не удивляет, что молишься ты.
Я снова пожала плечами.
Он шагнул вперед, и свет упал на его лицо и эту непростую улыбку.
— Мне надо идти.
— Что случилось?
— Почему ты думаешь, будто что-то случилось?
— Очень напряжены ты и твои коты. В чем дело, Мика?
Он потер глаза пальцами, будто от усталости. Поморгал.
— Срочное дело в парде. У нас есть одна женщина, которая не смогла сегодня приехать, и она попала в беду.
— Какого рода беду?
— Вайолет у нас вроде твоего Натэниела, самый недоминантный экземпляр.
Он говорил так, будто это все объясняло. Может быть, но не мне.
— И? — спросила я.
— И я должен отправиться ей на помощь.
— Мика, я не люблю секретов.
Он вздохнул, провел пальцами по волосам, сдернул резинку с конского хвоста и уронил на пол, стал расчесывать волосы руками, повторяя движения, будто собирался делать это всю ночь. Очень резкими и напряженными были эти движения.
Он глядел на меня, растрепанные черные волосы обрамили лицо, глаза сверкали. Вмиг из приятного и привлекательного мужчины он стал диким, чужим. Дело было не только в волосах или кошачьих глазах — зверь его булькал, пробиваясь наружу, как кипяток из чайника. Я уже была знакома с его силой, но сейчас она обжигала... и тут я поняла, что вижу этот жар,
В дверях вырос Мерль:
— Что-нибудь случилось, Нимир-Радж?
Мика повернулся, и будто что-то огромное и невидимое повернулось вокруг и над его телом. Голос его прозвучал низко, с порыкиванием:
— Случилось? Что тут могло случиться?
— Мика, нам пора, — сказала Джина, протолкнувшись мимо Мерля.
Мика поднял руки, и сопровождающий образ шевельнулся вместе с ним. Я не видела меха и когтей, только намек на них, плавающий в воздухе. Мика закрыл глаза руками, и эти призрачные когти прошли сквозь, внутрь, мимо его лица. У меня закружилась голова, и пришлось опустить глаза к столешнице, чтобы восстановить равновесие.
Марианна говаривала, что может видеть ауру силы возле других людей и ликантропов, но я раньше не была на это способна.
Я ощутила, как сила эта складывается, втягивается, уходит обжигающее ощущение с кожи, будто океан отступает от берега. Подняв глаза, я уже не увидела той якобы невидимой ауры — тело ее втянуло в себя.
Он посмотрел на меня внимательно:
— У тебя такой вид, будто тебе явился призрак.
— Ты ближе к истине, чем ты думаешь.
— Она испугалась твоей силы, — бросила Джина презрительно.
Я посмотрела на нее:
— Я видела его ауру, видела как белый фантом, окружающий тело.
— Ты так говоришь, будто никогда раньше ее не видела, — сказал он.
— Визуально — нет.
Джина взяла его под руку, ласково, но твердо, и попыталась потянуть к двери. Он только глянул на нее, и я ощутила его присутствие, его личность — за неимением лучшего слова — почти на ощупь. Джина рухнула на пол, сжимая его руку, и потерлась об нее щекой:
— Мика, я не хотела оскорбить!
Лицо его осталось холодным. Его сила, мощь снова начала наполнять комнату.
— Нимир-Радж! — обратился к нему Мерль. — Если ты идешь, то надо идти. Если ты не идешь...
Он говорил, тщательно взвешивая слова и тоном почти жалостливым. Почему — я не поняла.
Мика, я думаю, рыкнул на Мерля. И тут же прозвучал его голос — обычный, человеческий.
— Я знаю свой долг Нимир-Раджа, Мерль.
— Я никогда бы взял на себя смелость объяснять тебе долг Нимир-Раджа, Мика.
Вдруг лицо Мики снова стало утомленным, и сила ушла. Он помог Джине встать, хотя это выглядело довольно неуклюже — она была почти на голову выше.
— Пойдем.
Все повернулись к двери.
— Я надеюсь, что с твоим леопардом ничего плохого не случилось, — сказала я вслед.
Мика оглянулся:
— Натэниел позвал бы на помощь, если бы с ним ничего не случилось?
Я покачала головой:
— Нет.
Он кивнул и повернулся к двери:
— И мои нет. — Он замялся в нерешительности, потом сказал, не оборачиваясь: — Я возьму с собой Ноя и Джину, но ты не против, если я оставлю здесь Мерля и Калеба?
— Они тебе не будут нужны?
Он обернулся, улыбаясь:
— Мне только нужно забрать Вайолет. Бойцы мне для этого не нужны, а тебе может пригодиться пара лишних.
— Ты думаешь, что Джейкоб может охаметь?
Он улыбнулся шире.
— Охаметь. Да, вот именно. Хорошее слово.
Они вышли, и я осталась за столом одна. Вернулась Лилиан и посмотрела на меня, прищурившись.
— Ну и что? — спросила я.
Она покачала головой:
— Не мое дело.
— Вот именно.
— Но если бы было мое... — начала она.
— Но оно не твое.
Она улыбнулась:
— Но если бы было мое, я бы сказала две вещи.
— Ты же их все равно скажешь?
— Да.
Я махнула рукой — давай, говори.
— Во-первых, приятно видеть, что ты дала волю своему сердцу с новым мужчиной. Во-вторых, этого мужчину ты не знаешь. Аккуратнее смотри, кому ты отдаешь сердце, Анита.
— Я пока еще никому не отдала сердце.
— Пока еще, — повторила она.
Я посмотрела на нее хмуро:
— Ты ведь понимаешь, что зовешь меня дать волю сердцу и не давать ему воли одновременно?
