— Ты уж извини, Блейк, — обратился ко мне благожелательный Тед. Послышались шаги — ковбойские сапоги стучали по твердому, а потом Эдуард заговорил нормально. — Морган не был согласен с Шоу насчет обращения к судье. Он считал, что мы должны сами разнести Беринга на клочья.

— И он свою злость на Шоу срывает на нас?

— Мы его не выгоним со службы и не понизим в звании.

— Мне как-то надоело служить девочкой для битья, Эдуард.

— Ага. — Шаги остановились. — Давай сюда, Анита. Надо заканчивать работу.

И я осталась с гудящим телефоном в руках. На самом деле я бы предпочла брать демона при дневном свете, но тут были две проблемы. Первая — демоны днем не показываются, так что если ты хочешь его убить или изгнать, приходится действовать ночью. Вторая — раз тут участвуют вампиры, я бы тем более предпочла действовать днем, но пока мы будем страховаться и ждать, они могут еще кого-нибудь убить. Что неприемлемо. Так что моя работа сейчас — решить, какое из несчастий выбрать. Как, наверное, часто бывает в работе полицейского.

Я обернулась к вампирам:

— Мне нужно обратно в Вегас, помахать ордером, чтобы ребята могли войти в тот дом.

— Я думал, твой ордер подразумевает любой дом, который тебе нужен, — удивился Нечестивец.

— Да, но у нас тут разозленный шериф и судья, который не любит ордеров на ликвидацию. Как многие судьи.

— А чего им не любить такие ордера? — спросил Нечестивец. — Отличный законный повод убрать всех, кто стоит у тебя на дороге.

— Ты так говоришь, будто не одобряешь.

— Кто я такой, чтобы одобрять или не одобрять?

— Ладно. Истина, отнеси меня в Вегас.

— Я не говорил, что не понесу, — сказал Нечестивец.

— Тогда перестань заедаться. Мне этого вот так от местных хватает.

Его лицо смягчилось:

— Анита, прости. Я же вампир, и завтра меня сможет убить любой истребитель почти без доказательств и уж точно без суда.

Истина и Нечестивец встали передо мной зеркальными отражениями друг друга, будто у них была сейчас одна и та же мысль.

— Мы тебя отнесем, куда бы тебе ни было нужно, — сказал Истина.

— Ты боишься до меня дотронуться? — спросила я.

Он покачал головой.

Я всмотрелась в его серьезное лицо:

— Ты боишься ardeur'a?

— Да.

— Он не тебя боится, Анита. Мы знаем, что ты говорила серьезно. Белль никогда бы никого об этом не просила. Ей нравится быть чудовищем.

Меня пробрало дрожью — на этот раз не от наслаждения.

— Мне знакомо ее прикосновение.

Вспомнился ее визит во сне. Я была почти уверена, что именно она помешала тигру Виктору что-то сделать со мной во сне, но взамен она как-то изменила ardeur. Это она сделала так, что ardeur захватил Истину на расстоянии? Не знаю. А если ее спросить, она соврет.

— В общем, кто согласен, несите меня к Эдуарду.

— Она боится высоты, — сказал Нечестивец.

— Сильно боится? — спросил Истина.

— Достаточно.

Истина посмотрел на меня оценивающим взглядом,

— Мы тебя ни за что не уроним.

Я отмахнулась от этой мысли:

— Это фобия, а не логика. Только давайте, решите уж, пока я еще остатки храбрости не растеряла.

Они рассмеялись — будто стереозвук.

— Ты много чего можешь потерять, — сказал Нечестивец, — но только не храбрость.

— Приятно думать. Так кто же будет пилотом на обратном пути?

— А почему тебе просто не приказать одному из нас? — спросил Истина.

— Потому что я не умею летать и не знаю, насколько устал Нечестивец, когда меня сюда нес и потом кормил ardeur. И потому я доверяю вам решить, кому это делать.

Нечестивец мне улыбнулся:

— Тем, что ты нас спрашиваешь, а не командуешь, я горжусь едва ли не больше, чем сексом.

— Всегда пожалуйста, — пожала я плечами. — А теперь все-таки давайте обратно в город.

— Я понесу ее, — сказал Истина.

— У меня было больше времени на отдых, — возразил Нечестивец.

— Я понесу, — повторил Истина.

Братья обменялись очень долгим взглядом. Одно из тех нечитаемых мгновений, когда воздух тяжел от веса невысказанных мыслей, и вдруг ты чувствуешь себя вуайеристом, подглядывающим за чужой жизнью. Я теперь поняла, что говорил Бернардо обо мне и Эдуарде там, в машине. Он был прав.

— Как скажешь, — наконец произнес Нечестивец.

— Так и скажу.

И снова я будто слушала обрывок разговора, и десятки разных вещей скрывались под поверхностью этих немногих слов, но не надо никому давать понять, что ты слышишь то, что не произнесено. Они от этого нервничают, а я народ пугаю достаточно и без проявления девичьей интуиции.

— Ты готова? — спросил Истина.

Я сделала глубокий вдох, медленно выдохнула, стараясь, чтобы выдох получился без дрожи, и кивнула.

Он сократил между нами дистанцию, остановился в нерешительности и сказал:

— Я должен будут нести тебя.

Я снова кивнула:

— Да, я знаю.

Голос мой прозвучал лишь чуть-чуть недовольно. Черт побери, я же могу. Всего лишь высота да полет, да… а, черт, не хочу, но мы слишком далеко, чтобы ехать, даже если бы машина была. Так будет быстрее всего, а Эдуард и без того уже меня заждался.

Истина подхватил меня на руки, будто собирался идти со мной пешком. Наверное, что-то отразилось на моем лице, потому что он сказал:

— Так тебя надежнее всего нести.

— Нет-нет, просто Нечестивец нес меня по-другому.

— Я боялся, что ты начнешь вырываться с этим твоим голодом. Прижимая тебя к себе, я был уверен, что справлюсь, если ты… обезумеешь в полете.

Истина повернулся, держа меня на руках:

— Ты говоришь «голод», а не ardeur?

— Первым голодом, который ею овладел, был голод по плоти и крови. Ее потянуло к людям, и она попросила меня отнести ее куда-нибудь, где не будет этого соблазна.

Истина посмотрел на меня с лицом серьезным и непроницаемым — это у него такое лицо, когда он не хочет ничего показывать. Когда не хочет, чтобы кто-нибудь знал его мысли.

— Что такое? — спросила я.

Он покачал головой:

— Я тебя отнесу к твоим друзьям, но если другие виды голода стали подниматься сильнее, чем ardeur, ты очень тщательно должна следить, чтобы вовремя есть обычную еду. И…

Он не договорил.