Джорди разглядывал гладкие блестящие панели. Они были красивы. Серебристая стена устремлялась вверх, плавно смыкаясь с потолком. Это больше походило на прекрасную скульптуру, нежели на контрольную панель. Джорди восхищался её красотой, но чем дольше он её разглядывал, тем меньше понимал. Он чувствовала, что чем дольше смотрит, тем глупее становится.

Он хотел открыть панель и заглянуть внутрь. Услышав это, Велек пришёл в ужас. Можно было подумать, что Джорди предложил вскрыть самого главного инженера. 'Варварство' было самое вежливое слово из всех, которые употребил Велек.

До сих пор Джорди не сознавал, в какой степени его работа зиждется на хорошей диагностической компьютерной программе или на технике ручной разборки-сборки. Здешние компьютери напрямую связаны с двигателями и говорить с ним не станут. Он чувствовал себя бесполезным.

Доктор Крашер стояла в нескольких метрах слева от него. Она исследовала контрольную панель с помощью медицинских тестов, словно это и вправду был пациент. У неё дела шли лучше, чем у Джорди. Поскольку её пациентам не нравилось, чтобы им разрезали кожу для того, чтобы посмотреть, что у них там внутри, у неё были инструменты, позволяющие заглянуть внутрь, не повреждая при этом наружную оболочку. Выключив медицинский трикодер, она взглянула на Джорди. Вокруг её зелёных глаз обозначились линии.

– Похоже, я обнаружила травму.

– Что? – Джорди торопливо приблизился к ней. Возможно, это тот самый перелом к лучшему, который им так необходим.

– Будь это пациент, я бы сказала, что тут проблема с имунной системой. Точно не знаю, в чём тут дело, но как будто что-то проникло в организм и пожирает белые кровяные клетки. С уничтожением имунной системы внутренние органы перестают функционировать. Организм начнёт блокировать поражённые участки, чтобы выжить. Не могу только понять, почему отказ имунной системы приведёт к уничтожению двигателей. Будь это пациент, я бы могла поддерживать жизнь, в стазе при необходимости.

– Я думаю, что понимаю, – сказал Джорди. Этот двигатель невозможно отключить. Основные системы взаимосвязаны – при необратимом повреждении одной из них всё рухнет, как карточный думик. Именно поэтому Велек и не позволил мне вскрыть ни одну из систем. Повредите хоть одну деталь – и весь двигтель будет повреждён.

– Значит, если разрушена одно система – разрушено всё? – спросила Крашер.

– Да.

Думаю, я могу замедлить разрушение имунной системы, но проблема в том, чтобы восстановить то, что уже повреждено.

Джорди провёл рукой по светящейся панели. Панель никак не прореагировала – как не реагировала на него всё это время.

– Прежде, чем разрушение двигателей не станет необратимым.

– И тогда они взорвутся, – докончила за него доктор Крашер.

– Вы можете что-нибудь сделать с имунной системой? – спросил Джорди.

– Я установила диагноз, Джорди, но не знаю, как к этому подступиться.

– Что Вы имеете в виду?

– Будь это пациент, я стала бы оперировать. Некоторые из жизненно важных органов двигателя перестают функционировать. Необходим ремонт или замена. Вы не могли бы открыть двигатели? Чтобы я могла до них добраться?

– Двигатели меня игнорируют, – покачал головой Джорди. Меня для них нет. Когда Велек касается панелей, они оживают, но на меня они не реагируют.

– Что мы можем предпринять, Джорди?

Велек, должно быть, услышал своё имя, потому что вышел своей неторопливой походкой из-за переплетения металлических конструкций.

– Я говорил вам, что вы ничем не можете нам помочь, – сказал он. Даже его медленный голос звучал устало.

– Не могли бы Вы открыть двигатели, чтобы доктор смогла осмотреть их?

– Наши двигатели не поймут ни ваших инструментов, ни ваших инструкций. Вы только расстроите их.

Велек всё время говорил о двигателях так, словно они были самостоятельными живыми существами. Джорди больше не удивлялся этому.

– Но Вы могли бы говорить с двигателями, объяснять им действия доктора.

– Это не поможет, – сказал Велек.

Джорди подумал, есть ли в языке милгиан слово, обозначающее 'пессимист', но он не был уверен, что до Велека дойдёт смысл оскорбления. Кроме того, Джорди был офицером Федерации. Ему не подобало оскорблять офицеров других рас. Каждый из команды «Энтерпрайза» был в той или иной степени дипломатом. Он глубоко вздохнул.

– Велек, у нас осталось мало времени. Не могли бы Вы подыграть мне и сказать двигателям сделать то, о чём мы просим?

– Подыграть Вам? Не понимаю, при чём тут игры.

Чувство бессилия сменилось злостью. Джорди уже открыл было рот, чтобы заорать на упрямца, но взял себя в руки. Он проглотил уже готовые сорваться слова и вместо этого негромко рассмеялся.

– Я не понимаю причины Вашего веселья, – сказал Велек.

– Думаю, мы все устали, – сказала Крашер.

– Верно, мы все устали,- кивнул Джорди. Он поглядел на высокую яркую фигуру милгианина с глазами, выражения которых не мог понять. – Иногда, когда земляне подавлены, они смеются. Это снимает напряжение.

Несколько секунд Велек размышлял над услышанным.

– Кажется, я понял. Мы делаем бортак, чтобы снять напряжение.

– Бортак? – переспросил Джорди, переглядываясь с Крашер.

Он вдруг увидел, как тело Велека засветилось. Жар пульсировал, переходя от одной части тела к другой. Тело пошло рябью, как полурасплавленный… песок. Потом жар прекратился, тело Велека задрожало и, если то, что мог видеть Джорди, было правдой, вновь затвердело.

– Доктор, Вы видели?

– Да, – кивнула Крашер.

– Теперь я чувствую себя лучше, – сказал Велек. – Напряжение уменьшилось.

– Рад это слышать, Велек, – медленно сказал Джорди.

Тут в помещение вошёл ещё один милгианин, поменьше Велека, бледно-голубого цвета.

– Главный инженер, капитан хочет поговорить с Вами.

– Благодарю Вас, инженер Бебит. Оставайтесь с нашими гостями до моего возвращения.

– Да, главный инженер. – В сравнении со всеми голосами милгиан, которые Джорди до сих пор