Но плечи худые дрожали слегка, Как те лепестки, унесенные ветром Подальше от тоненького стебелька, Который от зноя умрет незаметно. Похабные выкрики, словно плевки, Летели в ее обнаженное тело, Но ярких одежек своих лепестки Поднять все равно бы она не посмела. Стояла, сверкая своей наготой, Среди похотливых звериных улыбок. И острый осколок души ледяной Впивался в меня, придавив, будто глыба. Всю ночь по ушным перепонкам стучал Ударник, нанюхавшийся кокаина, И билось в висках: ча-ча-ча, ча-ча-ча!.. А в сердце — пронзительный крик журавлиный. На землю меня возвратил он с небес, А, может быть, — в рай из угарного ада… Глаза я открыл — милый образ исчез, Моряк из Техаса сидел со мной рядом. Он виски потягивал, как лимонад, На голых смуглянок взирая с ухмылкой, И был одному только искренне рад, Когда приносили другую бутылку. В Сайгоне, В Сеуле, у черта в зубах — Везде воевал, а не ранен ни разу… И спьяну признался, что это — судьба, Хотя он не может терпеть желтомазых. Моряк из Техаса по свету кружит, И я с моей песней кружусь недопетой — Она без конца и начала, как жизнь, Где следуют за пораженьем победы. Но все возвратится на круги своя И все устремится к своей сердцевине, Где мама моя и жена, и семья, Которым так много я должен отныне. Но вновь центробежная сила меня, Отторгнув от дома, помчала по свету, Чтоб в полночь или среди белого дня Я встретился с песней моей недопетой. Но где она?.. Может, в Париже хмельном, Где тень Нотр-Дама нависла громадой? А, может, в Мадриде стоит под окном, Лаская изысканный слух серенадой? Иль, может, в каком-то шальном кабаре Опять донага раздевается где-то, Судьбу подчиняя азартной игре, Ведь даже планета, как девка, раздета! И падают, словно снаряды с небес, Ее голубые святые одежды: Честь, верность, любовь — и уже она без Того, без чего не бывает надежды. И азбукой морзе летит ча-ча-ча Опять триумфально из города в город, Но совесть, как шуба, слетает с плеча И ахают все, ведь король-то наш голый!.. В его государстве вновь царствует зло И ложь ковыляет на глиняных ножках, И пьяная баба своим помелом До блеска дворцовые чистит дорожки. Запретная зона… Я здесь никогда Свою недопетую песню не встречу, Уж лучше мне снова вернуться в Цада, Где громче поется и дышится легче. А, может, податься мне в шумный Бомбей, Где девушки смотрят из окон печально В надежде дождаться любимых парней,
