Похоронен Батырай?На костях ли не егоВознеслись они, когда,Ради моды стать смоглиКандидатами наук?Раскаленное печетСолнце, встав над головой.Надмогильные вокругСтали камни горячи.И сказал один старик,Что в ауле УрахиДом он может показать,Где родился Батырай.А могилы, где поэтПогребен был, не найти:Стерла времени рукаНадпись с камня, как на грех.Золотой чеканки стих,Может, ты нам скажешь, гдеПохоронен на холмеТвой создатель Батырай?И на это отвечалЗолотой чеканки стих:«В том углу, где бедняковПолагалось хоронить.И воздвигнут в головахБедный камень был над ним.На орлиное крылоОн размером походил».Вдруг сказал Абуталиб:«Мне известно, под какимКамнем, что травой оброс,Батырая прах лежит.Я лудильщик и зурнач,Славной Лакии поэт,По горам хожу всю жизнь,Слухом полнятся они».За собой АбуталибНас по кладбищу повелИ на камень указал,Покосившийся давно.На могильном камне словРазобрать не смог никто:Их беспамятной рукойУничтожили года.И спросил тогда одинГорский парень разбитной:«Ты уверен, аксакал,Что лежит здесь Батырай?А быть может, прах егоПод соседним камнем тем,Где ни слова не прочесть,Век покоится почти?»«Ах, не все ли то равно, —Отвечал Абуталиб, —Этот камень иль другойЕсть надгробие его.Батырай неотделимОт аульских кузнецов,Ото всех, кто сеял хлебИли пас в горах овец.Вознеслись его стихиВыше мраморных столпов.Оставаться им и впредьНа завидной высоте».Так сказал Абуталиб,И вослед его словамВсе надгробья бедняковОказалися в цветах.
III
Ездил в ИерусалимМой грузинский старый друг,Чтоб могилу разыскатьТам великого Шота.Я всходил до облаков,Но могилы не нашелНи твоей, Анхил Марин,Ни твоей, Ирчи Казак.У индийских берегов,От Кавказа вдалеке,С «Сулейманом Стальским» яПовстречался как-то раз.Рядом с ним стоял другойОкеанский теплоход,Нес который на бортуИмя моего отца.«Сулеймана» я спросил:«Ты не скажешь ли, ашуг,Где в отеческих горахПогребен Ирчи Казак?»И спросил я у отца:
