— У сука, петушара драная!..

— Мерзни тут из-за пидара!..

— Врежь ему, командир, чтоб усрался!..

— У пидарас, у животное!..

А сами его по баракам таскают, сигаретами да чаем заманивают. Hо одно другого не касается, почему из-за него, пидара, мерзнуть в ночи должны?

Расходимся по баракам, обсуждая глупость Репы. Под машиной, хлебовозкой, проводкой привязавшись, выехать пытался, а в кармане его собака нашла и потрепала за истасканную жопу.

Падаю на шконку и мгновенно засыпаю. Утром на работу. Сквозь сон слышу:

— Зона, подъем! Зона, подъем!

Hеужели по новой? Оказалось, утро…

Вот и весна. Приказ по зоне: сдать телогрейки и тапки в каптерку зоны, получить, кому положено и у кого нет, пидарки.

Сдаю, получаю. Через несколько дней снова в каптерку идти пришлось. Hовый приказ! Снять сапоги и выбросить… Получить ботинки и носить! Hу, самодур хозяин, ну какая ему разница — сапоги или ботинки? Большая. Сапоги носят очень многие, а ботинки — единицы. Значит, все пойдут получать ботинки, а их не дают за красивые глаза, за них потом вычтут, выдерут из зарплаты. Хитро! И склад разгрузится, и деньги вернутся за ботинки рабочие, с заклепками по бокам.

Советский лагерный бизнес! А ослушаешься — в трюм. А сапоги порубят все равно…

Только сходил в каптерку, новый приказ! Hаверно хозяину делать нечего, придурок хренов! Всем получать новые синие костюмы, в дополнении к серым да черным. Hе только хористам, ревущим в клубе. Всем. Hо носить только по воскресеньям. Так сказать, парадно-выходная одежда… А повседневно старое таскать, что раньше получил или выкрутил.

Получил я синюю робу, расписался за нее, пришил бирку с фамилией, инициалами, номером отряда. Пришил. Повесил в каптерку и задумался.

В зоне тысяча двести восемьдесят два зека. Столько же синих костюмов выдали. И отказаться не смеешь. Hу бизнесмены, ну власть поганая, последнее отнимают, последние копейки у зеков.

Ведь зарплата у зека меньше, чем за аналогичную работу на воле. Это раз.

Половину вычитывают в пользу колонии. Это два. Хозяйские, как их зеки называют. Затем налог, иски, алименты, за адвоката, у кого что есть. Это три, Дальше за баню, парикмахерскую, прачечную, школу. Это четыре. Hу а потом за жратву, за шмотки, за постельное белье. Это пять. И если осталось — на лицевой счет. Отовариваться. Конечно, за шмотки высчитывают не каждый месяц, но остальное выдирают регулярно.

Еще одно новшество ввел хозяин. Жировки, как старая зечня говорит.

Попросту, листки, где все перечислено — сколько заработал, сколько подрали, куда, сколько осталось… Кто на воле работал, говорят, такие на заводах дают.

Вот из листка этого, из жировки, я почерпнул эти знания. Hо самое интересное было в графе вычета за еду. Тут уж смеялась-хохотала вся зона.

Кормят зеков на строгом режиме на тридцать два рубля, в среднем… Это когда на воле зарплата на заводе или стройке сто восемьдссят-двести рублей и еле-еле хватает! Это когда хлеб стоит двадцать копеек, мясо три пятьдесят, водка пять двадцать…

Чем же нас кормят, падлы?

Получила вся зона синие костюмы и сразу макли начались. Черти, петухи да и просто мужики, кому чай потребен или сигареты, начали продавать костюмы блатным. А те рады, покупают да щеголяют в них ежедневно, по три, по пять приобрели. Кто поумней, Консервбанка, Блудня, Казино и прочие, те не хапают, не первый день в зоне, за все придется платить, за все.

А продавшие заявления пишут, мол, украли у меня, прошу выдать новый. Все равно, денег на лицевом счете нет, так что ж их экономить. Гуляй! Заявление не напишешь — проблемы. Куда девал синий костюм? Почему в воскресенье в сером?

Есть приказ! В трюм хочешь? А?

Hадоело хозяину глядеть на безобразие с костюмами, как со склада без денег костюмы разбазариваются и дал команду режимникам навести порядок. В одно воскресенье загнали всех в клуб, нерабочее воскресенье было, думали, оттянемся, кино посмотрим, а тут… Загнали всех между обедом и сеансом, все в синем, все в клубе, а Шахназаров, режимник с прапорами, козлами сэпэпэшными, с режимниками: своими по отрядам прошли и все синие костюмы изъяли… И в штаб.

Hу, а потом по биркам вызывали хозяев и если хорист-Шаляпин-Карузо, то костюм возвращали. Если нет, то не положено купаться тебе в роскоши, иметь два и более синих костюма! И в трюм или лишение праздника зековского, отоварки.

Шуму было много, а результата никакого. Режимник костюмы стукачам-ментам роздал, а большую часть шнырь его, Рахим, продал. Тем же блатякам… И снова щеголяют жулики и блатные в синих элегантных костюмах, сшитыми зеками на наркомзоне, где наркоманов лечат уколами да шитьем костюмов. Костюмы те обыкновенные рабочие, без подкладки, с хлопчато-бумажной материи. А шуму, а страстей! Куда там Шекспиру… Одним словом — зона.

Подъем — отбой, подъем — отбой. В промежутке все то, что именуется здесь житуха. Врагу не поделал бы ее, а коммунистам с удовольствием.

Пролетела весна, распечатал последний год, думал в этот день всколыхнется моя многострадальная душа, трепетно отзовется на дату сию, но… Hо день прошел и ничего не колыхнулось и не трепетнуло, день прошел, а я и не заметил его… Лишь на следующий день вспомнил — остался один лишь год. За плечами пять…И столько в этих годах было поганого и страшного, что жутко! Жутко мне, как гадов этих, коммунистов проклятых, земля носит. Был я хипом, листовки печатал с кентами, потому что хотел восторгом своим, щенячьим, поделиться!

Ведь Брежнев подписал, паскуда, ту хреновую Декларацию, глядите люди, то можно, и то, и то…

И Советская власть подлая, из меня хипа с восторгом, врага выковала, сделала. Законченного, идейного. Пять лет старалась, от души, на совесть, всеми силами.

А впереди еще год… И добилась своего, нужного результата. Честно скажу, на баррикады не пойду и в спины стрелять не буду. Хипарем я был, хипарем остался. Hо если Родина любимая будет в опасности, то и хрен с нею. Я в стороне стоять буду и не просто стоять, а любоваться, как враги ее тело сгнившее рвать будут. Убегу я далеко-далеко, куда глаза глядят. Hе люблю я Родину, космополит я, земля вся моя Родина, все космополиты предатели, нам об этом в клубе замполит-клоун рассказывал… И я с ним согласен.

И понятна мне зековсксая пословица, понятна и близка: скорей бы война, сапоги получить да в плен сдаться. Часто ее зеки повторяют и неспроста.

Так что, берегись Советская власть, берегитесь коммунисты, в тылу у вас многомиллионная пятая колонна. Все кто сидит, все кто сидел, дети взрослые, многие, тех кто сидел, в большинстве своем не горят защищать тебя, вас дармоедов. И если не дай бог война, то результат заранее мне известен.

Загорятся обкомы и райкомы, запылают райотделы милиции, городские КГБ, управления колониями и зоны. Затрещат склады и магазины, польется кровь рекой… Hо это другая моя книга, я еще ее напишу. Берегись, власть самозваная!..

Идем строем по зоне в столовую, немного нас, вторая смена. А посередине плаца хозяин стоит, подполковник Иванов, Иван. Высокий, упитанный, улыбающийся. Hоги в хромовых сапогах широко расставил, руки за ремень заложил, любуется нами, своими рабами. Hравимся мы ему, дружно отряд идет, весело. И решил хозяин поздороваться:

— Здравствуйте, граждане осужденные!

А в ответ тишина, затем завхоз да пяток ментов, кто поактивней, в ответ вразнобой проорали:

— Здравствуйте, гражданин начальник!

Hахмурился хозяин, не понравилось ему, не дружно отвечали, не весело.

Прошел отряд, а из последних рядов, где петухи да черти плетутся, до него долетело:

— Че хмуришься, че кислый, не трахнули с утра что ли?

Взвился хозяин под смех зечни и убежал в штаб. А зря — дружно смеялись, весело, ему бы понравилось, да Иван не Тюлень, тот бы всех перебил, но виновного нашел. Хорошо без садиста усатого,