Ромашкин был уверен, что Оленька восторгалась им. В её глазах светилось обожание таланта. И первый раз она поцеловала его как скромная поклонница. А потом всё затрепетало, закружилось… Он даже не мечтал об этом. Оленька сама выключила свет и подвела его к кровати.
Все женщины лживы и коварны! Одной рукой она ласкает, а другой тетрадки крадет… Арсений не поверит. Не поверит и убьет!
Вот так! Пять минут блаженства, и вся жизнь коту под хвост.
Их развели по разным комнатам. Сытина оставили внизу, а Верочку затащили на второй этаж и в центре комнаты привязали к стулу.
Далеко они заехали. С земли сотовый не соединялся, и Егор поднялся наверх. Из его разговора с Миланом Друговым Вера поняла, что тот должен кого-то найти и те приедут не раньше завтрашнего утра. Значит есть время для побега.
Сразу было видно, что захватили их не злобные братки. И вообще – не профессионалы, а сыщики- любители. Они стеснялись сделать ей больно. Егор три раза извинился, когда тащил ее наверх.
И еще – они всерьез принимают ее за Ольгу. Но это и так было понятно. Именно для этого они и разыгрывали с Алешей комедию возле турбюро Другова… Сытин сказал тогда, что это мышеловка, но пока они сами в неё попали. Как в старинной шутке: «Ваня, я медведя поймал… Тащи его!..А он меня не пущает».
Верочка поняла, что скромные похитители не знают сути дела. Иначе бы допросили по горячим следам, не давая опомниться.
Правда, Егор попытался поговорить:
– Вы, Ольга на нас не обижайтесь. Работа у нас такая – вы убегаете, а мы вас ловим.
– Играете в казаков-разбойников? Нет, Егор, тут другая пьеса. Бандиты и честные.
– Вы намекаете, что мы бандиты? Вот и нет. Вы кому-то что-то задолжали, а те на нашего клиента наехали. На вашего бывшего шефа, на Милана Другова.
– А что я задолжала?
– Это, Ольга, не наше дело, но я понял, что речь идет о камушках.
– О каких?
– Думаю, что о драгоценных… А еще деньги в десяти упаковках. Если сотенные доллары, то с вас сто тысяч баксов.
– А Сытина зачем схватили?
– С вашим мужем сложнее. Те, кто наехал на Милана, считают, что Сытин одного их друга убил, а другого похитил… Но это всё не наше дело. Завтра мы деньги получим, вас сдадим, и сами с ними разбирайтесь.
Тот, кого звали Костя, все время находился внизу. Очевидно, он сторожил Алексея. К Верочке приставили Анну. А Егор, как и положено начальнику, бегал туда-сюда и контролировал систему охраны пленников, их питание и всяческие бытовые удобства. Он был законопослушным и уважал Европейскую конвенцию по правам человека.
Заключенной со второго этажа, с учетом её женского пола, Егор разрешил освободить ноги, а руки связать спереди.
К вечеру все устали, но начальник тюрьмы составил график дежурств – двое спят, а третий контролирует пленников, бегая вверх и вниз. Поскольку по этому документу развернулись дебаты, Верочке удалось услышать важную часть секретного списка. Анна спала последней – с четырех утра и до шести.
Уже в десять вечера Вера заснула. А проснулась в пятом часу, как и задумала… Она приоткрыла правый глаз и осмотрелась.
Анна сидела в раздолбанном дачном кресле и сладко спала… Костя, который в это время должен был проверять посты, бегая вверх и вниз – не проявлялся. Не бегал и вообще не подавал признаков активности.
Верочка покрутилась, проверяя скрипучесть кровати… Нормально! Диванчик издавал лишь легкий убаюкивающий шорох.
Она села и прислушалась. Потом встала и босиком проскользила к столу. Вчера она заметила там инструменты тюремщиков: ножи, ножницы, верёвки, скотч.
Глаза уже привыкли к темноте, да и начинался рассвет. Совсем как прошлой ночью, когда Леша наклонился над ее кроватью…
Верочка выбрала нож, взяла его сначала губами, а потом крепко стиснула в зубах деревянную ручку… Лезвие было с пилочкой и его зазубринки не резали веревку, а рвали её.
Она работала, повторяя про себя молитву, похожую на фразу из какого-то романа: «Пилите, Вера, пилите! Да поможет вам бог».
Или бог ей помог, или веревка была гнилая, но через две-три минуты она освободилась. Всё просто! Только зубы ныли от напряжения и во рту оставался противный вкус грязной деревянной рукоятки ножа.
О дальнейших действиях Верочка заранее не думала. Вот она, Анка-тюремщица, вся в её власти. Её можно зарезать, задушить, замордовать. Но все это грубо. Это не наши методы!
Вера на цыпочках прошла в угол комнаты. Там заботливый Егор поставил чугунный казан, который предложил использовать как парашу. Приятно, что пока сосуд был пуст.
Тяжеленная штуковина зависла над головой Анны и с неприятным звуком опустилась ей на темечко. Гандболистка вырубилась и даже не чирикнула.
Волнуясь, Верочка взяла безжизненную руку и прощупала запястье. Нормально! Пульс хорошего наполнения. Теперь можно использовать все, что приготовлено на столе: веревки, ножницы, скотч…
Спускаясь вниз, она прихватила с собой два ножа. По одному в каждую руку. По одному на каждого несвязанного тюремщика. Хотела еще нож и в зубах зажать, но сразу вспомнился вкус жирной деревяшки.
Егор лежал на кровати. Сытин – на полу. Костя сидел, прислонившись к стене… Странно, но все спали!
Верочка на четвереньках проползла к стулу, на котором дремал привязанный Алексей Юрьевич. Переложила ножи в одну руку, приподнялась, поцеловала Сытина в небритую щеку и сразу же свободной ладонью закрыла ему рот. Иначе он мог вскрикнуть. Или от страха, или от радости, что на рассвете его целует красивая девушка.
Но пленник и не думал кричать. Он обладал крепкими нервами, а еще – умом и сообразительностью. Глазами Сытин показал на свои ноги, потом на руки, а в конце многозначительно причмокнул губами.
Верочка не была уверена, но всё же придвинула поближе к его лицу свою пухлую щечку. И сразу ощутила прикосновение горячих губ… Это было не приветствие, не дружеский поцелуйчик. Это была такая страсть, что у актрисы Заботиной закружилась голова. Она опустилась прямо у его ног, прижалась к липкому скотчу и только тогда вспомнила, зачем пришла.
Клейкий пластик под ножом с пилочкой противно свистел. Повизгивал, но поддавался… За три минуты работ по освобождению был и критический момент. От страшного сна или от скрипа скотча Егор вздохнул, промямлил что-то и повернулся к стене. И все это в метре от Верочки с ножами…
Убегая, Сытин прихватил лежащий на тумбочке газовый «Макаров». Но на пороге дома он притормозил Веру и они вернулись к комнате, где мирно спали Егор и Костя. Бывший архивист и бывший учитель.
Алексей лихо свистнул, как охотник, поднимающий дичь, и выстрелил газовой дрянью в глубину комнаты. Сразу же захлопнул дверь и прислушался… Оба спящих вскочили, потоптались и с грохотом свалились. Сначала начальник, потом подчиненный… Нормально, Егорий? Отлично, Константин!
Выскочив за ворота, первое время они рвались к свободе, не выбирая пути. Бежали, как в той песне, как сиротиночки – не по дорожке всё, а по тропиночке.
Остановились передохнуть, когда начался лес. И тогда Сытин сообщил Вере, что он дурак:
– Ну, что мне стоило проколоть шины у серой Хонды? А еще лучше – найти от неё ключи и уехали бы как белые люди. Кого боялись, что мешало?
– Но назад нельзя. Вернемся – пути не будет. Да и эти чудаки могли очухаться. Нам в машине много газа попало, а тут один выстрел в огромной комнате.
– Вот и говорю, что я дурак и нет мне прощенья. Эти уже пришли в себя, сели в Хонду и ищут нас
