уважать их знаков так, как уважают они сами, однако те, кои уверовали и составили первую Церковь в Иерусалиме, достаточно доказали сколь полезно для них быть стрегомыми пестуном и по знакам, временно установленным, служить единому истинному Богу, Творцу неба и земли. Ибо они по сему самому, будучи близки к духовному (так как в самых временных и чувственных приношениях и знаках, несмотря на то, что не умели понимать их духовно, чтили единого вечного Бога), оказались столь способными к принятию Святаго Духа, что продали все свое имение и цену оного повергли к ногам Апостольским для раздаяния неимущим (Деян.4, 34), самих же себя всецело посвятили Богу, как новый некий храм, коего земному изображению, то есть, Ветхому Храму, доселе они служили.
11) Но нигде не написано, чтобы и какая-нибудь языческая церковь поступила таким образом и явила себя подобною Иудейской; вообще, те, кои рукотворенных идолов почитали за богов, оказались не столь способны к духовному и не столь близки к Христианству. Хотя некоторые из Язычников и почитали тогда своих идолов за знаки и символы, но все же чтили под сими символами и обожали не Бога истинного, а тварей. В самом деле, какая мне в том польза, что изображение, например, Нептуна не должен я почитать за самого Бога, а за изображение моря или всех вообще вод, текущих в источниках, как изъясняется один из их поэтов, который, если не ошибаюсь, говорит: «Нептун, у которого из бесконечной бороды истекает Океан, а из волос струятся реки.» Подобный вздор похож на стручье, брянчащее внутри приятной на вкус оболочки звонкими сухими зернами, но это пища свиней, а не людей. Знающий Евангелие поймет, что я говорю. Какая, говорю, польза в том, что изображению Нептуна дают сие значение? Разве та, чтобы не уважать ни знака, ни означаемого? Ни море, ни какая-нибудь статуя для меня не Бог. Согласен, что почитающие за богов дела рук человеческих более заблуждают, нежели те, кои боготворят дела Божия: но нам заповедано любить и чтить не вещи, а единого Бога, который сотворил вещи, изображения коих язычники чтут или как самых богов, или как их знаки и подобия. Итак, ежели и с доброю целью установленный знак принимать за самую вещь, им означаемую, есть плотское рабство,. то не гораздо ли бедственнее рабство принимать знаки бесполезных ещей за самые вещи? Хотя бы ты чтил и самые вещи, тем не менее, в этом случае ты был бы не свободен от плотского и рабского ига.
12) Посему-то христианская свобода освободила от знаков или символов (signis) даже тех людей, у коих оные были полезны. Сии люди (Иудеи) были более близки к духовному так что Христианству оставалось только изъяснить им знаки' указав самые вещи, под ними скрывавшиеся, вследствие чего из таковых людей составились первые Церкви святых Израильтян. Напротив, там, где служили бесполезным знакам и символам, оно (Христианство) не только отвергло это рабское служение, но уничтожило и самые знаки, дабы чрез сие отвратить язычников от служения ложным богам, называемого часто и выразительно в Св. Писании блудодеянием, обратить их к поклонению единому Богу и научить не служению символам, хотя бы и полезным, но упражнению ума своего в духовном разумении оных.
13) Ибо раб знаков тот, кто чтит какую-нибудь знаменательную вещь или служит ей, не разумея ее значения; но кто чтит символ полезный, установленный свыше, и чтит, понимая его значение и силу, тот чтит ненаружное и преходящее, но то, что разумеется под сим наружным и преходящим. Такой человек бывает и духовен даже во время рабства, когда еще не нужно и не время объяснять плотским людям тех знаков и символов, под бременем коих они должны смиряться. Таковы были Патриархи, Пророки, и все те в народе Израильском, чрез коих Дух Святый даровал нам Писание в помощь и утешение наше. В настоящее же время, когда воскресение Господа яснейшим образом указало и доказало нашу свободу, мы не обязываемся чтить даже и тех знаков, коих значение уже понимаем. Вместо многого нам заповедано и самим Господом, и учением Апостольским немногое и притом такое, что легко исполнить и что, по своей важности и высочайшей чистоте, достойно всякого внимания и исполнения, как, например, таинство Крещения и таинство Причащения. Каждый, принимающий сии таинства, будучи наставлен, понимает их значение, и каждый чтит оные уже не в духе плотского рабства, а духе истинной свободы. Впрочем, как держаться буквы и принимать знаки за самые вещи, ими означаемые, есть дело плотской слабости, так и давать знакам бесполезное изъяснение есть дело ума заблуждающего. Поскольку тот не есть еще совершенный раб, кто, хотя не понимает значения символов, однако же принимает оные не иначе как за знаки, то лучше служить пусть непонятным, но полезным символам, нежели давать им бесполезное значение и таким образом возлагать на себя вместо уз рабства простого неведения удушающую петлю заблуждения.
14) К замечанию, предостерегающему нас принимать речь иносказательную или, что все равно, переносную за собственную, нужно прибавить другое замечание – именно то, чтобы, наоборот, речи собственной не принимать за иносказательную. Посему мы должны, прежде всего, показать способ, по которому можно было бы узнать, иносказательное ли известное выражение, или собственное. Способ этот состоит в следующем: все, что в Св. Писании, будучи принято в собственном смысле, не согласно с нравственностью или с истинами веры, все то должно разуметь в смысле иносказательном. Нравственность же вся утверждается на любви к Богу и ближнему, а истины веры – на познании Бога и ближнего. А надежда заключается в собственной совести каждого или во внутреннем ощущении того, как он успевает в любви к Богу и ближнему и как далек в познании их. Обо всем этом сказано в первой книге.
15) Но, поскольку люди склонны судить о грехах не по важности самой похоти, их рождающей, а по своим обычаям, то и почитают предосудительным большею частью одно то, что осуждается и порицается их современниками и соотечественникам, и, напротив, добрым и похвальным то, что согласно с обычаем их соотечественников. Отсюда происходит, что многие почитают иносказательными те места, в коих Писание или заповедует что-нибудь противное настоящим обычаям, или возбраняет что- либо, согласное с ними; и это делают из уважения к Писанию, которого важность иначе не могут защитить. Но Св. Писание не предписывает ничего кроме любви и не возбраняет ничего кроме похоти, сим одним способом образуя и исправляя нравы. Подобным образом, если ум предубежден каким-либо погрешительным мнением, то все, что бы Писание ни утверждало вопреки принятому заблуждению, все это в таком случае почитают иносказанием. Но Писание и прошедшими, и будущими, и настоящими предметами и событиями не утверждает ничего другого, кроме кафолической веры. История, пророчества, догматы и нравоучение – все в нем направлено к тому, чтобы произвести и укрепить любовь, истребить и уничтожить похоть.
16) Любовью называю я стремление души любить Бога ради Него Самого, а себя и ближних ради Бога; под именем же похоти разумею стремление души любить себя, ближнего и всякий другой предмет не ради Бога. Действие необузданной похоти ко вреду и растлению собственного тела и души называется развратом (fagitium), а действие похоти ко вреду и пагубе ближнего именуется злодеянием (facinus). Разврат и злодеяние составляют главные виды всех грехов: но первый предшествует последнему, ибо человек предается злодеяниям тогда уже, когда разврат унижает его душу до некой постыдной и несчастной нужды или уничтожает препятствия к распутству и находит средства к оному. Подобное же, но только к противном смысле, можно сказать и о любви: действие правильной любви в собственную пользу называется благопопечением, а действие любви в пользу других именуется благотворительностью. И здесь благотворительности предшествует благопопечение о самом себе; ибо нельзя в пользу другого употреблять то, чего не имеешь сам. Чем более разрушается царство похоти, тем более увеличивается царство любви.
17) Потому, как бы сурово и жестко ни говорилось что либо в Писании от лица Бога, или Его святых, не должно смущаться сим, а должно думать, что это необходимо для ниспровержения царства похоти. И если это суровое и строгое выражено ясными словами, то всякий раз надобно разуметь оное в собственном смысле, а не в иносказательном. Таковы следующие слова Апостола: «по упорству твоему и нераскаянному сердцу, ты сам себе собираешь гнев на день гнева и откровения праведного суда от Бога, Который воздаст каждому по делам его: тем, которые постоянством в добром деле
