говорит? Не хочу оставить вас, братия, в неведении, что отцы наши все были под облаком… и все крестились в Моисея в облаке и в море; и все ели одну и ту же духовную пищу; и все пили одно и то же духовное питие, ибо пили из духовного последующего камня; камень же был Христос (1 Кор. 10:1-4). Что это были образцы наши, сказал тот, кому никто из верующих никогда не противоречил. И хотя многое перечисляет он, но одному лишь предмету указывает значение, когда говорит: Камень же был Христос. Указав лишь одно, он прочее оставил для нашего обследования. Но пусть изследователь не заблуждается, пусть не отступает от Христа и, утверждаясь на камне, пусть стоит твердо. Камень, – говорит апостол, – был Христос. Указал он, что то были образы для нас и все было сокровенно. Кто раскроет покровы образов? Кто обнажит? Кто осмелится проникнуть за них? Иногда в местах очень тенистых густая тень содействует усилению света. Камень, – говорит, – был Христос. Вот теперь, когда появился свет, и станем изследовать, что знаменует остальное, что значит море, облако и манна. Этого апостол не объяснил, а указал лишь, что означает камень. – Переход чрез море означает, братия, крещение. Но так как крещение или, иными словами – вода спасения – не может иметь силы, если не освящается именем Христа, Который пролил за нас кровь Свою, вода поэтому и знаменуется крестом Его, и самое море было красное. Значение манны с неба ясно указывается Самим Господом. Отцы ваши, – говорит Он, – ели манну в пустыне и умерли (Ин. 6:49).
Как бы могли они жить, когда образ мог лишь предуказывать жизнь, но не мог быть жизнью? Ели, – говорит, – манну и умерли, т.е. манна, которую вкушали они, не могла освободить их от смерти; значит, самая манна не была для них смертоносна, но она не могла освободить их от смерти. Освободить же от смерти имел Тот, Кто предуказывался манной. Манна падала с неба. Смотрите, кого она знаменовала: Я, – говорит Господь, – хлеб живый, сшедший с небес (Ин. 6:51). Принимайте слова Господа со всем вниманием и добрым намерением, чтобы успешно могли вы читать их и слышать. Ели, – говорит апостол, – одну и ту же духовную пищу. Что значат слова одну и ту же, как не то, что отцы наши ели ту же самую пищу, что и мы? Чувствую, что несколько трудновато для изложения и изъяснения то, о чем я решился говорить. Но буду уповать на доброжелательство ваше. Оно пусть испросит мне помощь от Господа. Ели, – говорит, – одну и ту же духовную пищу. Не довольно было сказать: ели духовную пищу, а прибавляет одну и ту же. Эти слова: одну и ту же – не иначе можно объяснить, как ту же пищу, какую вкушаем и мы. Что же, скажет кто-нибудь, неужели эта манна была той же самой пищей, что и теперь я вкушаю? Но ничего ныне нет такого, что было тогда, и самый соблазн креста прекратился уже. Следовательно, слово ту же нужно понимать так, как разъяснено это далее, т.е. ту же духовную пищу. Ведь, те, кто вкушал эту манну, думая удовлетворить лишь своей телесной потребности, напитать свое чрево, а не ум, ничего особенного не вкушали. Пища была достаточной по их потребности. Но одних Бог питал, а другим нечто и предвозвещал. Первые вкушали лишь пищу телесную, а не пищу духовную. Кого же называет апостол отцами нашими, вкушавшими одну и ту же духовную пищу? Кого, братия, если не тех, которые были истинно нашими отцами, или, лучше сказать, которые всегда остаются нашими отцами? Все они живы. Правда, Господь говорит неверующим иудеям: Отцы ваши ели манну в пустыне и умерли. Но кого здесь следует разуметь под словом отцы ваши, если не тех, коим вы (т.е. иудеи, к которым обращается Господь) подражаете своим неверием, и по путям коих ходите вследствие своего неверия и противления Богу? В этом смысле Он говорит также некоторым из них: Ваш отец диавол (Ин. 8:44). Ведь никого из людей не создал диавол своею властью и не произвел посредством рождения, и, однако, он называется отцом нечестивых не по праву рождения, но по причине подражания ему. Наоборот, о добрых говорится: Вы – семя Авраамово (Гал. 3:29). Хотя речь обращена здесь к язычникам, которые происходили не из рода Авраамова, однако, они были названы детьми Авраама не по рождению, но по подражанию. Удаляется и отчуждается от самонадеянных иудеев отец Авраам. Если бы вы были дети Авраама, – говорит им Господь, – то дела Авраамовы делали бы (Ин. 8:39). Как дурные деревья, они, вследствие своего превозношения происхождением от Авраама, с корнем вырываются, дети же Аврааму могут быть созданы по обетованию даже из камня. Итак, как в том месте, где говорится: Отцы ваши ели манну в пустыне и умерли, разумеются те, которые не понимали, что ели, и вследствие этого непонимания принимали лишь пищу телесную, так здесь апостол называет отцами нашими не отцов неверующих, не отцов нечестивых, вкушавших и умерших, но наших отцов, отцов верующих, которые вкушали пищу духовную и, следовательно, ту же самую пищу. Отцы наши, – говорит он, – ели одну и ту же духовную пищу; и все пили одно и то же духовное питие. Были там и такие, которые понимали, что вкушали. Были и такие, которые Христа более чувствовали в сердце, нежели манну во рту. Из числа таких был прежде всего Моисей, раб Бога, верный во всем доме Его (Евр. 3:2), знающий, что раздавать, и что предлагать нужно было тогда сокровенное в настоящем и ясное в будущем. Итак, скажу кратко: кто в манне уразумевал Христа, тот вкушал ту же, что и мы, духовную пищу. Кто же от пищи искал одного лишь телесного насыщения, тот вкушал, как отец неверующих, и умер. То же нужно сказать и о питье. Камень был Христос. Одно и то же питие пили они, что и мы, но духовное, если руководились верою, а не чувственностью только возбуждались. Камень же был Христос. Не иной Христос тогда, а другой теперь. Один был камень, источивший воду (Исх. 17:6), другой, который положил себе Иаков под голову (Быт. 28:11), один агнец, которого закалали для вкушения пасхи, другой агнец, запутавшийся в кустах, коего должен был принести в жертву Авраам, когда, по повелению Божию, пожалел сына своего, коего хотел было принести в жертву (Быт. 22:13). Один агнец и другой агнец, один камень и другой камень, но Христос один и тот же. Поэтому одну и ту же пищу ели отцы наши, одно и то же питие пили. Для того чтобы истекла вода из камня, он получил удар от дерева (Исх. 17:5-6). Почему от дерева, а не от железа, если не потому, что Христос распят был на кресте, чтобы приобщить нас Своей благодати? Итак, одну и ту же пищу вкушают и одно и то же питие, но лишь разумевающие, верующие. Не разумевающим же остается одна только манна, одна только вода, т.е. пища для голодающего телесно, питье для жаждущего. Но не такая пища и такое питье для верующего, для него та же пища, что и теперь. Тогда Христос имел придти – теперь Он пришел. Имеющий придти и пришедший – разные слова, но тот же Христос…
4. Далее сказать я хочу вам о сомнении раба Божия Моисея. И это у древних святых также служило образом. Усомнился относительно воды Моисей; когда ударил жезлом по скале, чтобы из нее истекла вода, заколебался. Читая о его колебании, иной, пожалуй, не остановится на этом месте, не постарается вникнуть в него, не захочет и спросить об этом. Господу Богу, однако, не угодно было такое колебание, и Он не только обличил за это Моисея, но и наказал его. Именно вследствие этого сомнения сказано было Моисею (и Аарону): Не введете вы народа сего в землю, которую Я даю ему (Чис. 20:12), и еще: Умри на горе, на которую ты взойдешь (Втор. 32:50). Здесь Бог является, как видите, разгневанным. Но неужели на Моисея, братия мои? Неужели весь труд его, все его безпокойство за народ, вся любовь его, когда он говорил: Прости им грех их; а если нет, то изгладь и меня из книги Твоей (Исх. 32:32), – все это осуждено за одно случайное, неожиданное колебание? И что же значат слова, коими закончил чтец апостольское чтение, что любовь никогда не перестает (1 Кор. 13:8)?
Хотя я уже наметил было для разрешения другое, усердие ваше побудило меня, однако, поставить нечто, чего, может быть, вы не ожидали. Разсмотрим же и, насколько возможно, постараемся уразуметь тайну. Вот, гневается Бог, говорит, что он (Моисей) не введет народа в обещанную землю; повелевает, чтобы он взошел на гору и умер. И в то же время многое поручает сделать тому же Моисею: указывает, что сделать, как распределить народ, чтобы не оставлять его и там и сям – кое-как. Никогда Он не поручил бы этого осужденному. Обратите внимание еще и на другое, более удивительное. Так как сказано было Моисею, что он не введет народа в обещанную землю (что угодно было Господу ради некоторой тайны и в целях назидания), избирается на его место другой – Иисус Навин, именовавшийся Осией (Чис. 13:17). И так как ему Моисей поручил ввести народ в землю, он переменил имя Осия и назвал его Иисусом, чтобы не чрез Моисея, но чрез Иисуса, т.е. не через закон, а чрез благодать народ Божий вступил в землю обетования. И как Иисус тот был не истинным, но служил образом, так и та земля обетования была не истинной, но являлась образом истинной. Для того народа она была временной, земля же, обещанная нам, будет вечной. Во временных образах обещалось и предуказывалось вечное. Итак, тот Иисус не был истинным Иисусом, и та земля не была истинной, но служила прообразом; так и манна не была истинной, небесной пищей, но служила прообразом, так и камень не был истинно Христом, а только прообразом, так и все прочее. Что же нужно думать о сомнении Моисея? Нет ли для разумеющего и тут
