дозволения искушать праведнейшего мужа Иова (Ср. Иов.1:11) и он что просил предать ему апостолов для искушения (Ср. Лк.22:31). И если здесь потому нет никакого сложного вопроса, что вездесущая Истина говорит с каким угодно творением посредством какого угодно творения, и по этой причине вовсе не стоит возвеличивать того, к кому обращается Бог, так как все дело в том, что именно говорится, – ведь и император не говорит со многими невинными, о счастье которых он неусыпно заботится, и говорит со многими виновными, которых повелевает казнить, – итак, если из-за этого не возникает никакого недоумения, то нет никакого вопроса также и в том, как мог нечистый дух говорить с душой святого мужа. Ведь понятно, что Бог, Творец и Освятитель всего куда больше всякого святого. И если смущает то, что было дозволено злобному духу вызвать душу праведника и как бы извлечь ее из сокровенных обителей умерших, то разве не больше надо удивляться тому, что сатана взял Самого Господа и поставил Его на крыле храма? (Ср. Мф.4:5) Каким бы способом ни сделал он этого, точно так же сокрыт и тот способ, каким он сделал так, что Самуил был вызван; если только не скажет вдруг кто-либо, что диаволу куда легче было получить дозволение на то, чтобы взять живого Господа, откуда хотел, и поставить, куда хотел, чем на то, чтобы призвать дух мертвого Самуила из его селений. Так что, если описанное в Евангелии потому не приводит нас в смущение, что Господь без всякого умаления Его власти и Божества захотел и дозволил, чтобы это произошло, подобно тому, как и от иудеев, хотя и порочных, нечистых и делающих дела диавола, Он все же претерпел и взятие, и пленение, и осмеяние, и распятие, и убиение, то не будет нелепым поверить, что по некому домостроительству Божественной воли было дозволено, чтобы не невольно и не под властью или бременем магической силы, но по собственному желанию и из повиновения тайному распоряжению Божию, сокрытому от волшебницы и Саула, согласился дух святого пророка предстать перед взором царя, чтобы высказать тому изволение Божие. Итак, почему должно казаться, что душа доброго человека, когда пришла она, будучи вызвана живыми нечестивцами, лишается своего достоинства, если зачастую и живые добрые люди, будучи призваны, приходят к злым и говорят с ними о том, чего требует обязанность справедливости, по необходимости или с пользой для настоящего момента выводя на свет их пороки, и при этом красота добродетели добрых сохраняется незыблемой?
Возможно, вызван был не дух Самуила, а призрак (§ 2)
2. Хотя для этого случая можно обнаружить более легкий выход и более удобное объяснение, если мы признаем, что на самом деле не дух Самуила был пробужден от своего покоя, но посредством диавольских хитростей был явлен некий призрак и воображаемое привидение, которое Писание из-за того называет именем Самуила, что обычно образы вещей называются именами того, образами чего являются. Так все, что рисуют или ваяют из некоего металлического или деревянного материала или из чего другого, пригодного для такого рода творчества, а также то, что мы видим во сне, и вообще почти все образы обычно называются именами тех вещей, образами которых являются. Ибо кто усомнится назвать нарисованного человека человеком? Ведь когда мы рассматриваем изображения некоторых конкретных людей, мы точно так же тотчас прилагаем к ним собственные имена [этих людей], к примеру, когда, разглядывая картину или фреску, мы говорим: «Это – Цицерон, это – Саллюстий, это – Ахилл, это – Гектор, это – река Симоэнт, это – Рим», тогда как в действительности все это – ни что иное, как нарисованные образы. Поэтому также и изваяния херувимов, являющихся небесными силами, когда они были изготовлены из металла по повелению Божию и помещены над ковчегом завета для обозначения величия этой вещи, назывались не иначе как херувимами (Ср. Исх.25:18). Точно так же всякий, кто видит сон, не говорит: «Я видел образ Августина или Симплициана», но скажет: «Я видел Августина или Симплициана», хотя в то время, когда он видел нечто подобное, мы не были [этому] свидетелями, что вполне ясно показывает, что видел он образы людей, а не самих людей. И фараон сказал, что видел во сне колосья и коров (Ср. Быт.41:17-28), а не образы колосьев и коров. Итак, если хорошо известно, что образы вещей называются именами тех вещей, образами которых являются, то не удивителен рассказ Писания о том, что видели Самуила, хотя на самом деле, возможно, явился лишь образ Самуила вследствие ухищрений того, кто принимает вид ангела света и слуг своих представляет как слуг правды (Ср. 2Кор.11:14-15).
Каким образом бесы знают будущее? (§ 3)
3. А если смущает то, каким образом злобным духом Саулу была предсказана истина, то может показаться удивительным и то, как демоны узнали Христа (Ср. Мф.8:29), Которого не узнали иудеи. Ибо если угодно Богу, чтобы даже при помощи низших и подземных духов кто-либо познал нечто истинное, пусть даже временное и относящееся к этой смертности, тогда очень легко и вовсе не несообразно [происходит так], что Всемогущий и Праведный уделяет, в соответствии со скрытым распределением Его служений, некий дар предвидения даже и подобным духам, дабы они возвестили людям услышанное от ангелов. [И совершается это] как некая кара для тех, кому подобное предрекается, чтобы они мучились, зная о грозящем им зле прежде, чем оно произойдет. А слышат [злые духи] лишь настолько, насколько повелевает или дозволяет им Господь и Управитель всего. Поэтому также и прорицательный дух в Деяниях Апостолов узнал апостола Павла и намеревался быть провозвестником Евангелия (Ср. Деян.16:17). Однако они примешивают [к истине] обман, и нечто истинное, что удалось им узнать, возвещают скорее с целью обмануть, чем с целью научить. Возможно, нечто подобное произошло и здесь, когда этот образ Самуила, предсказывая, что Саул умрет (Ср. 1Цар.28:19), сказал также, что последний будет с ним [в одном месте], что является очевидной ложью. Ведь мы читаем в Евангелии, что после смерти добрые отделены от злых большим промежутком, и Сам Господь засвидетельствовал, что великая пропасть располагается между гордым богачом, уже претерпевающим ныне адские муки, и тем, кто лежал изъязвленным у его дверей, а теперь унаследовал покой (Ср. Лк.16:26). А, может быть, потому сказал Самуил Саулу: «Со мною будешь» (1Цар.28:19), что относится это не к равенству блаженства, а к одинаковому состоянию смерти, ибо оба они были люди, и оба могли умереть, так что уже мертвый возвестил смерть пока что живому. Видит, как я полагаю, твое благочестие, что в соответствии с обоими предложенными способами понимания это чтение имеет толкование, не противоречащее вере; если только посредством более глубокого и замысловатого изыскания, которое превосходит пределы и сил моих, и времени, не обнаружится с очевидностью, может или не может человеческая душа, после того как удалилась из этой жизни, будучи вызвана магическими заклинаниями, являться взорам живых, нося очертания [своего бывшего] тела, так что может быть не только увидена, но и узнана, – и если может, то правда ли, что душа праведного не принуждается магическими обрядами, но удостаивает своего явления, повинуясь более сокровенным велениям высшего закона, – итак, если будет выяснено, что подобное невозможно, то не оба смысла будут упущены в рассмотрении и разъяснении этого места Писания, но, исключив первый, нужно будет думать, что диавольской хитростью было создано воображаемое подобие Самуила. Но поскольку, может ли случиться вышеупомянутое или не может, обман сатаны и хитрое производство подражательных образов многообразно заботятся о том, чтобы ввести в заблуждение человеческие чувства, то мы с осторожностью, не осуждая более тщательных исследований, пока не дано нам придумать и изложить нечто лучшее, сочтем более вероятным, что нечто подобное [а именно явление всего лишь призрака] было сделано посредством злобного служения этой волшебницы.
Вопрос 4
В каком положении тела надлежит молиться?
А в отношении твоего вопроса, что означает написанное: «Вошел царь Давид, и сел перед Господом» (2Цар.7:18), то как иначе следует понимать это, если не так, что сел он пред лицом Господним: либо потому, что был там ковчег завета, благодаря которому он более отчетливо мог ощутить некое священное присутствие Господа, или поскольку сел он помолиться, что должным образом совершается лишь пред лицом Господним, то есть в глубине сердца? Ибо сказанное: «перед Господом», можно понимать и в таком смысле: там, где не было людей, способных услышать молящегося. Поэтому или из-за ковчега завета, или из-за некоего укромного места, удаленного от присутствия посторонних, или из-за глубин сердца, где было побуждение к молитве, весьма уместно сказано: «сел перед Господом». Разве что
