Для обучения манерам и светским премудростям.

Розовая карета бойко катила по имперскому тракту.

Незадолго перед ней по этому же тракту промчался верхом на коне хмурый Гардарус, только антрацитовый плащ вился по ветру, да глаза яростно сверкали над фиолетовой повязкой, закрывающей половину лица. Отряд ассасинов не отставал от предводителя.

Пятерка демонов пролетела вслед за имперскими ассасинами и розовой каретой, особо не скрываясь, но места были безлюдными, все ж таки приграничье, и только волки заметили посланцев бездны.

Все направлялись в город Саразен.

В карете Рету сначала робел, но потом притерпелся и освоился. И спросил у Гальванюса:

— А как это у вас так ловко получается дамой Бербегуэрой быть? Это же какой талант нужен!

— Еще бы, — полыценно отозвался Гальванюс. — Но поактерствовал бы ты с мое — тоже бы наловчился кого хочешь изображать.

— А почему же вы тогда ушли к королеве Мародеров? — удивилась Лидриэль. — Почему бросили свое ремесло?

— Я не бросил, меня вынудили, — грустно сказал Гальванюс. — Я же говорил вам, что мне не осталось места в Империи…

— А почему? — не унималась Лидриэль.

— Почему-почему, — пробурчал Гальванюс и почесал кончик носа сложенным веером — Будто не знаете, что в Империи со времени последних войн хаос и полный бардак. Все в упадке, чего ни коснись. А искусство представления — тонкое, ему зрители нужны. Крестьянам сейчас не до забав, горожане захолустья тоже не великие театралы. Мы кормились в столице и думали, что уж кусок-то хлеба у нас всегда будет, но когда этот стервятник, де Лали, прибрал власть к рукам, он оставил право выступать только за теми актерскими труппами, что развлекали его во время оргий, а все остальные объявил вне закона. Дескать, не время обывателям веселиться, когда Император пребывает в трауре по погибшим жене и сыну. Инквизицию на актеров натравил: мол, куда вы смотрите, защитники основ, там же сплошное богохульство и ересь. Театрик наш распался, кто смог пристроится где-то еще, остался в столице. Ну а я не смог. Так уж получилось. Да сейчас я и не жалею, даже рад, что так произошло. Теперь-то я кум королю, а не жалкий актеришка. Или кума королю, как сейчас.

Гальванюс раскрыл кружевной веер и томно поднес к лицу.

Позади раздался конский топот: их нагонял отряд.

Лидриэль хотела высунуться посмотреть, но дама Бербегуэра поймала ее за платье и прошипела:

— Благородные девицы не глазеют по сторонам с таким любопытством! Они на весь мир взирают кисло, словно уксусу глотнули. Вот смотри.

Когда хорошо воспитанная дама Бербегуэра выглянула в окно, всякий бы понял, что она сделала великую честь окружающему миру, явив свой сиятельный лик.

С холодным интересом благородная дама осмотрела окрестности, лениво перевела взгляд на всадников. Поднесла кружевной платочек к носу, защищаясь от пыли, поднятой копытами коней. Небрежно склонила голову в ответ на приветствия и надменно исчезла, задернув шторку на окне розовой кареты.

Рету в предусмотрительно оставленную Гальванюсом щелочку видел, как развеваются длинные, узкие, раздвоенные на концах флажки на пиках рыцарей. Как блестят щиты и латы. Отряд барона Саразенского возвращался в город. Вслед за конными рыцарями ехала грубая, крепкая повозка, похожая на глухой короб, поставленный на колеса.

— Этот великолепный алый паладин на роскошном жеребце — сам барон Амори. Видать, опять в приграничье неспокойно, — объяснил Гальванюс. — Орки тут частенько шалят, а в прошлом году людоеды повадились людей из пригородных селений таскать. Тоже громкое было дело.

— А вы откуда знаете? — с подозрением спросил Рету.

— А мы в тот год как раз с торговцем Домиником и познакомились. И вообще с округой. Так, было одно задание.

Пропуская отряд барона, Альберих попридержал лошадей. Потом дождался, чтобы пыль немного улеглась, и пустил их снова, особо никуда не торопясь.

Впереди уже виднелись могучие стены и башни Саразена.

Вскоре над самой высокой башней взвился флаг, оповещающий, что барон в городе.

Привратная стража низко склонилась перед отрядом владыки города, но розовую карету встретила совершенно иначе. Почувствовав поживу, стражники перегородили дорогу, требуя въездную пошлину. (И намереваясь посчитать ее по самой высокой планке.)

Из кареты разъяренной курицей вылетела прекрасная дама Бербегуэра и без долгих прелюдий начала кровопролитную битву за каждую монету. Когда ее спросили, сколько человек въезжает в город, она гордо ответила: один человек. Я. Стражники заметили, что в карете сидят еще по меньшей мере двое. Дама Бербегуэра надменно спросила, с каких это пор у нас эльф, пусть и королевских кровей, считается за человека? Нет, вы скажите, я хочу это слышать, я хочу рассказать эту забавную шутку барону Амори, моему старинному другу. Может быть, вы и за прислугу собираетесь пошлины брать? И тоже за людей посчитаете, а? Какая прелесть наша городская стража!

Стражники решили не связываться со вздорной особой, взяли небольшую мзду и освободили путь розовой карете в приграничный город Саразен.

Уладив дела, дама Бербегуэра подобрала пышные юбки, упорхнула в карету, высунулась в окошко и, взмахнув сложенным веером, как маршальским жезлом, велела низенькому кучеру

— Трогай!

Проезжая мимо стражников, она одарила их чарующей улыбкой и кокетливо помахала на прощание веером, уже раскрытым.

Один из стражников в сердцах сплюнул на дорогу.

— Уф, прорвались, — вздохнул Гальванюс, падая на подушки. — Полдела сделано. Мы в Саразене. Ура. Поздравляю вас с прибытием в Империю.

— И куда мы теперь? — Рету почему-то стало страшновато.

— Сейчас определимся, — пообещала дама Бербегуэра. — Во всяком случае, нам нужно попасть в сердце города, как можно ближе к баронскому замку. Видите, который на горе стоит? Двум благородным дамам негоже мотаться по окраинам, это несовместимо с их положением. Ведь около городских стен селится всякое отребье.

— А почему? — заинтересовалась Лидриэль, которую имперский Саразен впечатлил больше нейтрального Кастра.

— Дешевле потому что, миледи. Жить рядом с замком барона, увы, по карману не каждому.

— А мы где будем ночевать? — Лидриэль вспомнился «Буйный кентавр».

— Пока не знаю. Если бы мы были где-нибудь поближе к столице, то разместились бы в любой мало- мальски приличной гостинице. Но в приграничном городе дамы, наверное, должны попроситься в замок барона. Все ж таки защитник города и тому подобное. Сейчас Альберих коней остановит, и решим

Давным-давно в этом месте не было города, лишь сторожевая пограничная башня, сложенная из серого камня, стояла на скале.

Время шло, многие хотели захватить имперский форпост, но башня стояла, и вились над ней ало- белые флаги.

Потом вокруг башни построили замок. Небольшой — пятачок на верхушке скалы не позволял развернуться. Внешние стены замка напоминали сверху лодочку. Вымощенная булыжником крутая дорога вела от подножия горы к его воротам.

Внизу, под скалой, под защитой замка постепенно возник город, горожане построили дома, разбили сады, замостили улицы и площади. Под замковой скалой закипела жизнь.

Саразен славился тем же, чем и сторожевая башня, с которой он начался: никто не мог взять