На совещании 17 сентября 1990 г. Председатель Совета Министров СССР Н. Рыжков говорит, что добыча нефти в 1975–1990 гг. колебалась в пределах 500–600 млн т, а капиталовложения за этот период выросли с 3,8 млрд руб. до 17 млрд руб. в 1991 г. (речь идет о плане на 1991 г. – Е.Г.). Количество скважин на 1 млн т. добычи увеличилось с 16 в 1975 г. до 165 в 1990 г. Количество метров бурения выросло в 10 раз. При этом добыча нефти вновь начинает падать.[411]
Из материалов совещания:
«Тов. Рыжков: Что же будем делать с 547 млн. тонн, как страна будет жить?
Тов. Рябьев: На внутренние потребности 467 млн. тонн будет поставлено… Экспорт падает…
Тов. Рыжков: А что все-таки надо, чтобы получить 580, которые мы сначала с вами обсуждали?
Тов. Рябьев: Это очень тяжелые цифры. Надо увеличить проходку эксплуатационного бурения, ввести 25–26 тыс. новых скважин. Должен быть какой-то резкий всплеск. И капиталовложения растут очень существенно, и оптовая цена за тонну составляет 155 рублей…
Тов. Ситарян: На эти 2 позиции сколько нужно средств?
Тов. Рябьев: Примерно 800 млн. рублей валюты 1 категории.
Тов. Ситарян: А дадите сколько?
Тов. Рябьев: Сейчас нам надо не свалиться дальше с этого уровня. У нас ежедневно идет падение добычи. С января начнется отсчет 25 млн. тонн. […]
Тов. Рыжков: Ваша задача – найти пути, как выйти из положения.
Тов. Рябьев: Мы все это рассмотрели. Первый вариант мы представили в июле месяце – перераспределить ресурсы в стране. Других ресурсов в стране просто нет. Я провожу заседания Правительственной комиссии два раза в месяц, постоянно провожу Оперативки. Нет ресурсов. Просто нет…
Тов. Рыжков: Леонид Иванович, пожалуйста.
Тов. …: На сегодня нужно добиться гарантий от МВЭСа. Если мы это сейчас сделаем, то фирмачи готовы с нами работать. Тогда надо перевести деньги. 6 млн. идет на наш счет, но есть еще общесоюзный счет. Здесь сложная ситуация, я ею лично занимаюсь. Такое предложение. Сегодня Внешэкономбанк должен подтвердить фирмам, дать гарантию МВЭСу. Как только появится такая гарантия, мы сразу начнем покупать, потому что наработки с иностранными партнерами у нас уже есть…
Тов. Ситарян: Общая ситуация такая, что если экспорт будет 60 млн., то мы ставим взаимоотношения с другими странами в крайне сложное положение. То есть, если сегодня 34 млн. пойдет на СКВ, останется 26 млн. на все восточноевропейские страны + Финляндия, Индия, Куба и т. д. […] Если мы теряем 20 млн., это значит, наши валютные ресурсы следующего года составят 14 млрд. Я считаю, что подписывать с 60 млн. экспорта нельзя. […] Дело в том, что мы не можем нефть не поставлять в некоторые страны. Если мы остановимся на этой цифре, это полный провал внутри страны и со многими странами. Если мы Польше дадим ноль, то Польша нам ничего не продаст…
Тов. …: Начну с самого больного, это 580 или 547, какое понимание состояния дел. Николай Иванович, к 580 возврата нет. Когда их вносили, исходили из того, что при плане бурения 41,3 млн. метров ожидали, что 39 сделаем, фактически сделали 35,5.
Тов. Маслюков: Мы понимаем, что единственный источник валюты – это, конечно, нефтяной источник, поэтому я выскажу предложение. Я считаю, что надо подойти с тем предложением, с которым выступили геологи, и пойти на самые решительные меры по дополнительной поставке нефти, под любые условия для нефтяников. Второе. Я бы считал, что все необходимые ресурсы, которые названы, должны быть обязательно закуплены у зарубежных фирм. […] У меня такое предчувствие, что если мы сейчас не примем все необходимые решения, то мы следующий год можем провести так, как нам еще не снилось. […] По соцстранам может закончиться самым критическим образом. Это все нас приведет к самому настоящему краху и не только нас, но и всю нашу систему. […]
Тов. Воронин: Я могу только сказать, что в таком положении нефтяная промышленность не была никогда, даже в 1985 году. Она пришла в такое положение, что действительно, мы можем опасаться и за 500 млн. тонн нефти, если так дальше дело пойдет. […] Я понимаю, что меньше 560– 570 млн. мы не можем выходить, мы посадим и соцстраны и все – и продовольствие, и машиностроение. […] Самое обидное, что сейчас нефть в цене и она будет расти, а мы будем ее меньше и меньше поставлять. Поэтому на валюту в соцстраны дать минимум, внутреннюю потребность с учетом всего спрессовать. […] Самая главная задача немедленно накрыть все материальными ресурсами.
Тов. Рыжков: […] Нужны гарантии Внешэкономбанка, а он не может их дать. […] Нам надо принимать решение, выходить на 547 млн. тонн и при этом будет только 60 млн. на экспорт нефти, и социалистические страны и капиталистические страны и мы тогда похороним все. […] Если сейчас не найдем форму, как спасти нефтяную и газовую промышленность, мы и 547 не получим. Должна быть определенная система, или мы заставим взять, или мы будем катиться вниз и дальше. Меня беспокоит то, что мы несколько раз в этом году собирались и не можем справиться с ситуацией. Надо стоять на 560 млн. тонн и под это дело отдавать все материальные ресурсы и не просто перечень, а надо четко написать, и надо создавать систему контроля. […] Я вижу, не будет нефти, не будет экономики страны… Говорили в начале года о 625 млн., а сегодня 547 ожидать – вот вам все результаты наших разговоров. Чего мы ждем…».[412]
Из записки социально-экономического отдела ЦК КПСС от 19 сентября 1990 г.: «…За семь месяцев 1990 года относительно прошлого года добыча нефти и газового конденсата уменьшилась на 16,5 млн. тонн, угля – на 22 млн. тони. […] За 7 месяцев 1990 года из запланированных к вводу в действие 13,4 млн. кВт новых энергетических мощностей сдано в эксплуатацию лишь 3,1 млн. кВт… (даже в условиях аномально теплой зимы). В январе-июле 1990 года по сравнению с прошлым годом количество отключений потребителей от источников тока увеличилось в 2–3 раза. Баланс электрической мощности на предстоящую зиму догадывается с дефицитом около 8 млн. кВт».[413]
На фоне падения нефтедобычи и нефтяного экспорта проблемы с валютой нарастают. Министр внешнеэкономических связей СССР К. Катушев пишет Председателю Совета Министров СССР Н. Рыжкову: «МВЭС СССР докладывает о катастрофическом положении, складывающемся с выполнением графика отгрузок нефти и нефтепродуктов на экспорт в IV квартале сего года. […] В случае, если положение не изменится, то за октябрь-ноябрь будет недогружено против графиков более 4 млн. тонн нефти и нефтепродуктов, недополучено более 400 млн. валютных рублей».[414]
Обеспечение народного хозяйства топливом с каждым годом осложняется. Из письма в Правительство СССР: «Топливно-энергетическое хозяйство страны вышло из прошлой зимы с необычайно низким потенциалом. В связи с сокращением добычи нефти, угля и производства топочного мазута ресурсы котельно-печного топлива из добычи и производства в первом квартале 1991 года уменьшились против первого квартала 1990 года на 11 млн. тонн. В то же время потребление котельного и печного топлива внутри страны, несмотря на сокращение производства промышленной продукции в январе-марте текущего года, превысило расход в первом квартале 1990 года на 10,9 млн. тонн условного топлива, что частично связано с более холодной погодой, чем необычно теплой в первом квартале 1990 года. Запасы топливопотребителей снизились с 68,9 млн. тонн условного топлива (16,8 дней расхода) на 1 апреля 1990 года до 59 млн. тонн условного топлива (14 дней) на 1 апреля 1991 года. […] В целом по 1991 году ресурсы котельно-печного топлива для расходов внутри страны, с учетом ожидаемого экспорта, ожидаются в объеме 1497,0 млн. тонн условного топлива против 1509,1 млн. тонн условного топлива по отчету за 1990 год, а потребность на 18–20 млн. тонн условного топлива больше, что приведет к снижению запасов топлива потребителей на конец года до 43 млн. тонн против 69–73 млн. тонн, имевших место за последние три года, Этого допустить нельзя, так как такие низкие запасы дезорганизуют работу народного хозяйства в предстоящую зиму».[415]
В 1991 г. положение в нефтяной отрасли становится все более сложным. Из письма заместителя Председателя Кабинета министров СССР Л. Рябьева Председателю Кабинета министров СССР В. Павлову от
