– А Рефер Монтгомери... – Гамильтон облизнул губы и убрал увлажнившиеся ладони с плеч девушки. – Ты абсолютно уверена, что он...

– Черный Камерон? Ну конечно. Как-то он похвалялся дуэлью с англичанином, у которого отбил жену. Да, да, теперь я припоминаю – Алаздэр говорил, что прибыл из Франции под именем Монтгомери.

Гамильтон слушал ее лишь краем уха. У него кружилась голова, но не от выпитого ранее вина, а от ошеломляющего известия: человек, с которым он дрался на дуэли семь месяцев назад, не кто иной, как Александер Камерон – один из величайших фехтовальщиков Европы, а может, и всего мира! О том, какую роль сыграла в этом поединке Кэтрин, он пока не думал. Гамильтон учился фехтовать у лучших мастеров и часто слышал слухи о легендарном Черном Камероне, шотландском воине, живущем в изгнании. Подумать только, он вызвал Камерона на поединок... и чуть не прикончил его!

– Где он? – выпалил Гамильтон. – Ты знаешь, где его найти?

– Если он еще не решил перейти на сторону англичан, – фыркнула девушка, – значит, он рядом с принцем.

Гарнер яростно выругался. Так он и знал. «Успокойся! Он где-то здесь, он не призрак, а существо из плоти и крови!»

– Слушай, Мэгги...

– Лорен, – поправила она.

– Что?

– Меня зовут не Мэгги, а Лорен. Лорен Камерон. И если ты сейчас же не отпустишь меня, у меня совсем онемеют руки.

Гамильтон ослабил хватку и уставился на темные отпечатки пальцев на коже девушки. Собравшись с мыслями, он схватил ее за густые вьющиеся волосы.

– А Кэтрин? – вдруг спросил он. – Ты что-нибудь знаешь о Кэтрин?

– Не больше, чем хочу знать. Мало кто обрадовался, увидев ее в воротах Ахнакарри. Она висла на руке Алаздэра, а на нас смотрела, как на судомоек.

Гамильтон оторопел:

– Он увез Кэтрин в Шотландию?!

– Ну да, я же говорю. Он притащил эту англичанку в Ахнакарри. Старый сэр Юэн наверняка перевернулся в гробу!

– И она... все еще там?

Лорен задумчиво прищурилась. Если сказать, что эта тварь вернулась в Англию, Гарнер может броситься за ней. Потеря Алаздэра была сокрушительным ударом по ее самолюбию; если она потеряет и светловолосого майора-англичанина – это уже слишком. Лорен еще не пресытилась им. У них было нечто общее – алчность и тщеславие, и она не собиралась расставаться с Гарнером, пока не появится кто-нибудь посолиднее.

– Да, – не моргнув глазом, соврала Лорен. – Он оставил ее в Ахнакарри, где с ней все нянчатся, как с ребенком.

– А где этот Ахнакарри? Как добраться туда?

– Ахнакарри? – Лорен усмехнулась. – Ты что, спятил? До замка Ахнакарри никому не добраться. Даже если ты найдешь дорогу через лес и пройдешь по горному перевалу, тебе ни за что не миновать горцев, которые целыми днями высматривают, не крадутся ли к замку англичане или Кэмпбеллы. В Ахнакарри незваных гостей не бывало с тех пор, как старый король Макбет осадил замок. Да и то через день его вышибли оттуда. Если не веришь мне – спроси своего друга, герцога Аргайла. Он долгие годы пытался пробраться в Ахнакарри. А последние пятнадцать лет ему не терпится накинуть петлю на шею Алаздэра, но не так-то это просто – попробуй поймай его! А если ты задумал отомстить, становись в очередь, где уже стоят тысяч пять человек.

Гамильтон с проклятием оттолкнул ее и вскочил. В дальнем углу комнаты он несколько минут постоял перед окном. Негромкий смех Лорен заставил его обернуться.

– Неужели тебе все еще нужна эта тварь? – спросила она, по-кошачьи изогнув соблазнительное тело. – После всего, что она с тобой сделала?

– Мне нужны... объяснения, – выкрутился Гамильтон. – Я слышал о Черном Камероне и его многочисленных преступлениях. Возможно, он увез ее силой...

– Силой? – презрительно повторила Лорен. – Да они то и дело скрывались в спальне замка! Она сама тащила его из-за стола, не давая доесть, а раздеваться они начинали еще в коридоре!

Гарнер метнулся к ней прежде, чем она спохватилась. Пощечина прозвучала гулко, как удар хлыста, Лорен пошатнулась и упала на кровать. Гарнер схватил ее за волосы и дернул к себе.

– Откуда тебе знать, дрянь?!

– Я же не слепая! – рассвирепела Лорен. – Она вечно липла к нему, а ее вздохи и стоны слышал весь замок!

– Лгунья! – взревел Гарнер, снова ударив Лорен по лицу.

На этот раз она стала отбиваться, впилась ногтями в его грудь, оскалила зубы, ярко блеснувшие между малиновых губ. Бросившись на обидчика, она сумела сбить его с ног; они вдвоем покатились по полу. Гамильтон мгновенно подмял Лорен под себя, придавил телом мечущиеся руки и ноги. Он почувствовал, как острые ногти впиваются ему в плечо, застонал от точного удара коленом в пах. Он отвесил Лорен еще одну пощечину, ее голова мотнулась по ковру, рыжая грива разметалась, и, несмотря на гнев, Гамильтон вдруг ощутил прилив желания.

Он смял поцелуем ее губы, прервав поток замысловатых гэльских проклятий, грубых и непристойных. Ярость Лорен приутихла от боли в разбитой губе, которую он прихватил зубами, а затем сменилась