Таким образом, Иисус Христос пришел в мир, в котором бушевали раздор и террор, и провел свое детство спрятанный в Египте, как в укрытии. Матфей отмечает, что местные политики даже определили то место, где рос Иисус. Когда умер Ирод великий, ангел возвестил Иосифу, что тот спокойно может вернуться в Израиль, только не в ту местность, где правил сын Ирода Архелай. Вместо этого Иосиф со своей семьей отправился на север страны в Назарет, где они жили под властью другого сына Ирода, Антипы, про которого Иисус говорил «эта лисица» и который обезглавил Иоанна Крестителя.

Спустя несколько лет в непосредственное подчинение римлян переходит южная провинция с центром в Иерусалиме, самым жестоким и скандально известным правителем которой был Понтий Пилат. Обладающий большими связями, Пилат женился на внучке Августа Цезаря. По словам Луки, Ирод Антипа и римский правитель Пилат видели друг в друге врага, пока судьба не свела их, чтобы определить участь Иисуса. В этот день они объединились, в надежде на успех там, где потерпел неудачу Ирод Великий: избавившись от странного самозванца и сохранив царство.

От начала и до конца конфликт между Римом и Иисусом протекает исключительно односторонне. Казнь Иисуса, бесспорно, кладет конец всем страхам, по крайне мере, так казалось в то время. Тирания снова одерживает победу. Никому не приходило в голову, что его упрямые последователи могут пережить Римскую империю.

События Рождества, воспетые в гимнах, обыгранные детьми в церковных инсценировках, изображенные на открытках, стали настолько близки нам, что легко можно пропустить скрытую за ними истину.

Прочитав еще раз о том, как родился Иисус, я спросил себя, «Если Иисус пришел в мир, чтобы открыть нам Бога, то что я узнаю о Боге из этого первого Рождества?»

Ассоциации, которые приходят мне в голову, когда я размышляю над этим вопросом, застают меня врасплох. Смиренный, доступный, неудачник, смельчак — эти слова едва ли подходят для обращения к божеству.

Смиренный. До Иисуса практически ни один языческий автор не использовал слово «смиренный» в качестве положительной характеристики. Однако события Рождества неотвратимо указывают на нечто, кажущееся парадоксом: смиренный Бог. Бог, сошедший на землю, появился не из могучего вихря и не из всепожирающего пламени. Это невозможно себе представить, но Создатель всего и вся становится все меньше, меньше и меньше, почти превращаясь в яйцеклетку, единственную оплодотворенную яйцеклетку, которую едва видно невооруженным глазом, яйцеклетку, которая делится вновь и вновь, пока зародыш не примет форму и не начнет увеличиваться клетка за клеткой в чреве нервной девушки. «Бесконечность заточила себя в твою дорогую утробу», — изумляется поэт Джон Донн. Он «уничижил Себя… смирил Себя», — более прозаично выразился апостол Павел.

Я вспоминаю, как однажды во время Рождественских праздников я сидел в одном красивом зале в Лондоне, слушая «Мессию» Генделя, где целый хор поет о дне, когда «будет явлена слава Господа». Я провел утро в музее, рассматривая остатки величия Англии — драгоценные камни на короне, массивный золотой скипетр, покрытый позолотой экипаж лорд–мэра, — и мне пришло в голову, что только такие знаки богатства и силы должны были присутствовать в сознании современников Исайи, который впервые услышал это пророчество. Когда евреи читали слова Исайи, они, несомненно, с глубокой ностальгией вспоминали дни славы Соломона, когда «и сделал царь серебро и золото в Иерусалиме равноценным простому камню».

Однако величие того Мессии, который появился, было величием смирения. «Восклицание мусульман «Бог велик» — это истина, которая не нуждалась ни в каком сверхъестественном существе, чтобы быть донесенной до людей», — пишет отец Невилл Фиджис. «Истина, которой учил Иисус, в том, что Бог мал». Громогласный Бог, который повелевал армиями и империями, словно фигурами на шахматной доске, этот Бог появился в Палестине в образе ребенка, который не мог ни говорить, ни есть подобающую пищу, ни контролировать свой мочевой пузырь, ребенка, чьи безопасность, сытость и комфорт зависели от девушки–подростка.

В Лондоне, глядя на расположенную в зале Королевскую ложу, в которой сидели королева и ее семья, я уловил те типичные моменты, которые отличают правителя, шагающего по миру: охрана, звук фанфар, пышность одеяний и сияние драгоценных камней. Королева Елизавета Вторая недавно посетила Соединенные Штаты, и репортеры получали удовольствие, перечисляя атрибуты королевской власти: ее четыре тысячи фунтов багажа, включающих по два туалета на каждый случай, траурное одеяние на случай чьей–нибудь кончины, сорок пинт плазмы, лайковые чехлы на туалетное сиденье. Она привезла с собой своего парикмахера, двух лакеев и множество другой прислуги. Краткий визит королевской особы в иностранную державу может совершенно легко обойтись в двадцать миллионов долларов.

Для сравнения, посещение Богом земли началось с хлева, в отсутствие слуг и иного места, кроме кормушки для скота, куда можно было бы положить новорожденного царя. И при этом событие, которое разделило историю и даже наш календарь на две части, имело очевидцами больше животных, чем людей. На него мог наступить мулл. «Как тихо, как тихо был нам дарован чудный дар».

На какое–то мгновение ангелы озаряют небо, но кто видел это представление? Безграмотные наймиты, которые пасли чужие стада, «незнакомцы», от которых не осталось даже имени. У пастухов была репутация таких попрошаек, что почтенные евреи относились к ним ко всем без разбора как к «безбожникам», не пуская их дальше внутреннего двора храма. Вполне естественно, что именно им Богом было суждено праздновать рождение того, кто станет известен как заступник грешников.

В стихотворении Одена мудрецы возвещают: «О здесь и сейчас предел нашему бесконечному пути». Пастухи говорят: «О здесь и сейчас начало нашему бесконечному пути». Поиски мировой истины закончены; настоящая жизнь только началась.

Доступный. Тот из нас, кто вырос в традициях неформальной или домашней молитвы, вряд ли оценит то изменение в отношении человека к божеству, к которому стремился Иисус. Индусы приносят жертвы в храме. Коленопреклоненные мусульмане кланяются так низко, что касаются лбами земли. В большинстве религиозных традиций страх действительно является превалирующей эмоцией при обращении человека к Богу.

Безусловно, у евреев страх был неразрывно связан с поклонением. Пылающий куст Моисея, горячие угли Исайи, неземные видения Иезекииля — человек, «удостоенный» прямого общения с Богом, думал, что уйдет опаленным или наполовину искалеченным, как Иаков. Это были избранники судьбы: дети евреев также узнавали истории о святой горе в пустыне, которая становилась роковой для каждого, кто к ней прикоснется. Если вы не должным образом обращаетесь с ковчегом завета, вы погибли. Войдите в Святое– святых, и вы не вернетесь оттуда живым.

Для тех, кто отгораживал в храме алтарь для Бога и избегал произнесения вслух Его имени, явление Бога в виде младенца в яслях выглядело более чем странно. Вряд ли можно представить себе что–либо менее священное, чем новорожденный, ручки и ножки которого плотно припеленуты к телу? В Иисусе Бог