подчиниться решению мамы и папы и выйти за лорда Рейфорда. Это мой долг. — Она щелкнула пальцами, как будто ее осенила идея. — Почему бы нам не направить наше внимание на то, чтобы подыскать мужа тебе?

— Великий Боже! — Лили поморщилась. — Я не желаю иметь дело с мужчинами. Естественно, с ними интересно проводить время на охоте или в игорном зале. Но в остальном… ах, мужчины приносят массу неудобств! Жадные, требовательные существа. Не могу смириться с мыслью, что буду у кого-то на побегушках, что во мне будут видеть не по годам развитого ребенка, а не взрослую женщину, имеющую собственное мнение, и станут обращаться со мной соответственно.

— Мужчины очень полезны, когда хочешь иметь семью. Как всем благовоспитанным девушкам ее возраста, Пенелопе вбили в голову, что женщине в жизни отведена очень достойная роль — рожать и растить детей. Слова сестры вызвали у Лили неприятные ощущения и разбередили давнюю душевную рану.

— Да, — горько проговорила она. — Они, конечно, всегда готовы прийти на помощь, когда надо сделать ребенка.

— Неужели ты хочешь навсегда остаться одинокой?

— Это лучше, чем превратиться в пешку в руках мужчины! — Увидев замешательство на лице Пенелопы, Лили сообразила, что говорит вслух. Растянув губы в улыбке, она потянулась за шалью, висевшей на спинке стула. — Можно одолжить ее? Хочу пойти прогуляться по окрестностям. Я задыхаюсь здесь.

— Послушай, Лили…

— Мы поговорим позже, обещаю. Увидимся за ужином, дорогая!

Лили с опущенной головой торопливо вышла из комнаты и, пройдя по коридору, устремилась к изысканно украшенной лестнице. Она не отдавала себя отчета в том, куда спешит.

— Боже мой, надо соблюдать осторожность, — прошептала она.

В последнее время ее умение владеть собой подверглось тяжелейшим испытаниям, поэтому она не очень внимательно следила за словами.

Лили прошла через просторный холл и оказалась в коридоре длиной почти в сто футов. По одну сторону коридора располагались стеклянные двери, через которые в помещение попадал свет. Заглянув в одну из них, она увидела строго распланированный сад с яркими зелеными лужайками и дорожками, выложенными бордюрным камнем. Небольшая прогулка — вот что ей нужно! Лили накинула шаль на плечи и, выйдя наружу, с наслаждением вдохнула холодный воздух.

Сад был прекрасен. Величественный, пышный, он был разделен на секции аккуратно подстриженными живыми изгородями. Первая секция представляла собой уютный садик с крохотным ручейком и небольшим прудом, заросшим лилиями. За ним располагался розарий, где многочисленные клумбы с цветами окружали огромный куст редкой эйрширской розы. Лили прошла вдоль садовой стены, увитой виноградом и вьющейся розой, спустилась по истертым ступеням на террасу, с которой открывался великолепный вид на искусственное озеро. На террасе журчал фонтан, вокруг него важно вышагивала стая павлинов. В этом замечательном саду царили спокойствие и безмятежность. Он казался волшебной сказкой, царством любви и добра.

Внимание Лили привлек фруктовый сад в восточной части поместья. Он напомнил ей о лимонном саде на итальянской вилле. Она прожила на той вилле два года.

Большую часть времени они с Николь проводили в саду или позади небольшого особняка, в крытой галерее с многочисленными колоннами. Иногда она водила Николь на прогулку в ближайший тенистый лес.

«Не думай об этом! — гневно приказала она себе. — Не смей!»

Однако воспоминания были четкими и ясными, как будто все случилось вчера. Лили села на край фонтана и поплотнее закуталась в шаль. Ее взгляд устремился к лесу позади озера, и она вспомнила…

— Домина! Домина! Я принесла с рынка столько вкусного: мягкий хлеб, душистый сыр, доброе вино. Помогите мне собрать фруктов, и на обед мы…

Лили остановилась, удивленная тем, что в долине царит неестественная тишина. Ее бодрая улыбка угасла. Она поставила корзинку возле двери и прошла в дом. Как все местные женщины, она была одета в полотняную юбку и в блузу с длинными рукавами. Голову прикрывал большой платок. Из-за черных кудрей и безупречного итальянского ее часто принимали за итальянку.

— Домина? — осторожно позвала она.

На ее зов наконец-то вышла экономка. Ее обветренное морщинистое лицо было мокрым от слез, из косы, уложенной вокруг головы, торчали седые пряди.

— Синьорина!.. — запричитала она и начала что-то лепетать.

Лили ничего не поняла и, обняв старушку за плечи, попыталась успокоить ее.

— Домина, расскажи, что случилось. Это Николь? Где она?

Экономка разразилась рыданиями. Произошло что-то слишком ужасное, чтобы это можно было выразить словами.

Ее малышка заболела? Она поранилась? Охваченная ужасом, Лили бегом поднялась по лестнице, ведущей в детскую.

— Николь! — позвала она. — Николь, мама вернулась, все…

— Синьорина, ее нет!

Лили застыла как каменная, судорожно вцепившись в перила. Она перевела взгляд на трясущуюся Домину.

— Что ты хочешь сказать? — прошептала она. — Где она?

— Их было двое. Я не смогла остановить их. Я пыталась, Господь милосердный… они забрали малышку. Ее нет!..

Лили показалось, что она наяву видит кошмарный сон. Какая-то бессмыслица.

— Что они сказали? — сдавленно спросила она. Домина опять начала рыдать, и Лили, обругав ее, подлетела к ней. — Проклятие, не вопи, просто повтори, что они сказали!

Искаженное гневом лицо Лили до такой степени испугало Домину, что она попятилась.

— Ничего не сказали…

— Куда они забрали ее?

— Не знаю.

— Они оставили записку, письмо?

— Нет, синьорина.

Лили пристально посмотрела в полные слез глаза старушки.

— О, этого не может быть, это…

Она в панике ворвалась в детскую, споткнувшись, упала на колени, но не почувствовала боли. Комната выглядела, как прежде. На полу валялись игрушки, с качалки свисало платье. Но кроватка была пуста. Лили прижала одну руку к животу, а другой зажала рот. Она даже кричать не могла. Внезапно, будто со стороны, она услышала собственный вопль:

— Нет! Николь… Не-е-т!..

Вздрогнув, Лили вернулась в настоящее. С тех пор прошло более двух лет. Два года. Интересно, отстраненно подумала она, помнит ли ее Николь? Если дочь еще жива. При этой мысли горло сдавил спазм. Возможно, в отчаянии подумала Лили, это было наказанием за грехи. Но Господь милосерден — ведь Николь так невинна и безгрешна! Лили знала, что разыщет свою дочь, даже если на это уйдет вся жизнь.

Алекс впервые видел, чтобы столь хрупкая женщина ела с таким аппетитом. Возможно, именно в этом источник ее неистощимой энергии. С большим изяществом Лили поглотила немалую порцию ветчины в соусе из мадеры, несколько ложек картофеля и тушеных овощей, не забыла о пирожных, а затем закусила свежими фруктами. Все это время она смеялась и участвовала в общей беседе. Солнечный свет падал на ее оживленное лицо. Несколько раз Алекс ловил себя на том, что смотрит на нее. Его обеспокоило, что он все сильнее поддается ее чарам и пытается разгадать таившуюся в ней загадку.

О чем бы ни шел разговор, Лили всегда могла поддержать его. Обширные познания в охоте, лошадях и других чисто мужских увлечениях придавали ее очарованию своеобразный, немножко грубоватый характер. Когда же она обменивалась с Тотти светскими сплетнями, то превращалась в утонченную даму — не каждой