Еще одна очередь — по тому же самому месту — буквально разрубила дастархан на две равные части, в клочья изорвала ковер…
Я перекатился снова, затем вскочил на ноги…
— Лежи, б…!
Но было уже поздно — в несколько прыжков я достиг машины, и рухнул за нее. Больно ударился локтем о камень, аж взвыл…
— Что? Цел? — Варяжцев на мгновение повернулся ко мне…
— Цел…
— Не высовывайся!
Но я высунулся — мне надо было посмотреть, что с Константином Ивановичем…
— Константин Иванович! Вы целы!?
В ответ послышался мат, как какого я уже не слышал давно…
— Нормально… — крикнул, наконец, Константин Иванович, по голосу было не совсем нормально, но раз так… проблема есть и поважнее…
— Откуда… — больше не стреляли, но Варяжцев, стараясь не высовываться из-за машины, осматривался по сторонам
— Похоже вон оттуда, с горы! — Хашим показал рукой направление
— Откуда? Там метров семьсот… — Варяжцев раздраженно посмотрел на Хашима
— Больше неоткуда…
— Рация есть?
— Есть. В УАЗе в багажнике…
— Я сейчас маякну, а ты беги…
— Понял…
Прикрывать огнем в такой ситуации было полной глупостью — два пистолета ПМ, из которых и за сто метров уже никого не достанешь, на семистах превращались в обычные пукалки. Оставалось одно — отвлечь противника. Пока один отвлекает — второй бежит до машины — всего пара секунд, если очень поторопиться. Проблема была в том, что можно огрести пулю в голову. Неизвестный стрелок — снайпер уже показал класс — с такого расстояния уложил очередь прямо по ковру. Такое мог сделать только очень опытный стрелок…
— Давай!
Варяжцев высунулся из-за багажника машины чуть ли не по пояс, а Хашим стартовал к УАЗу словно спринтер. На ходу он раскачивался, прыгал в сторону — выглядело со стороны это уморительно, но именно так можно было сбить прицел снайпера и не дать ему сделать точный выстрел. Ох, не учат этому в милицейской учебке, не учат…
Но стрельбы не было…
Хашим, не высовываясь из-за машины, откинул задний борт, выбросил на брезентовую крышу УАЗа антенну (кстати, странную — такой рации я раньше не видел) и вскоре что-то затараторил в рацию на одном из диалектов пушту…
Мне вдруг пришла в голову мысль, что Хашима я знаю всего пару часов — сейчас он вполне может разговаривать с теми, кто в нас стрелял — ничего удивительного не будет. Я повернулся к Варяжцеву — и вдруг понял, что он думает то же самое — по взгляду понял. Но он только покачал головой — сделать мы сейчас ничего не могли…
Возможно, снайпер был все еще там — ждал, пока кто-то из нас совершит ошибку. Возможно — нет, он давно ушел. Но проверять это не хотелось никому, Мы просто залегли за машинами и ждали, держа наготове оружие. Только тот, кто побывал под обстрелом снайпера, мог понять, что мы чувствовали в тот момент…
Через полчаса (для Афганистана это — почти мгновенно, здесь можно и полдня ждать) появились вызванные Хашимом местные царандоевцы — на двух грузовиках, чихающих, плюющихся дымом, ревущих прогоревшими глушителями на всю округу. Если бы даже сейчас начался бой — все равно было бы ничего не слышно. С удивлением я понял, что это были Зил-157, видимо переданные бесплатно с армейской консервации, которых в Союзе не выпускали уже лет пятнадцать. Здесь же они все еще бегали…
Первым делом перевязали Константина Ивановича — пуля прочертила неглобокую, но сильно кровоточащую борозду по боку, еще бы немного и последствия были бы куда серьезнее. А так — все обошлось…
— Проверим? — Варяжцев показал рукой в ту сторону, откуда велся огонь
— Стоит ли. Может, ну его…
— Полковник Хашим! — не обращая внимание на мои слова позвало Павел Степанович
Полковник, до этого гневно и эмоционально распекавший собственных подчиненных (хотя они то как раз не были ни в чем виноваты) повернулся к нам
— Поищем?
Тот понял сразу, гортанно крикнул — и царандоевцы выстроились в цепь. Из было человек двадцать — в новенькой форме, с автоматами Калашникова — одиночный снайпер, если он не хашишин, там, на склоне не останется — смотается. Если уже не смотался….[47]
Шли медленно — смотрели не столько вперед, сколько под ноги. Растяжки из гранат тут делать уже научились, а снайпер вполне мог установить парочку перед своей позицией. Я шел по левую сторону цепи, Варяжцев — по правую, Хашим — в центре, подгоняя подчиненных недовольными окриками. Двадцать стволов обшаривали каменистый склон, где, казалось и мышь не спрячется, готовые изрыгнуть свинцовую струю в любую секунду…
Нашли не сразу. Несмотря на то, что искало больше двадцати человек, гильзы нашел я и нашел намного ближе, чем я предполагал — примерно в четырехстах метрах на голом (!!!) склоне. Как сюда пробрался снайпер, как он смог замаскироваться и главное — как смог уйти — было загадкой. Но факт оставался фактом — россыпь темно-зеленых, плохо заметных на фоне коричневого каменистого склона, гильз лежала у меня перед ногами…
— Павел Степанович! Есть!
Варяжцев почти мгновенно оказался рядом, поднял одну из гильз, понюхал, начал осматривать. Я уже хотел было сказать, что пальцами трогать нельзя пока не сняты отпечатки и фотограф не сфотографировал находку, но вспомнил — здесь не Москва. Здесь Афганистан…
— Интересно…
— Что?
— Патрончики то не наши… Видишь?
Я посмотрел на донце гильзы, на странные знаки на нем — не только не советские обозначения, но и вообще на письменность не похоже, какие то условные значки.
— А чьи?
— А черт его знает. Я такого обозначения вообще не видел. Похоже на ГДРовские, но только похоже, у них маркировка другая. А это — ни буквы, ни цифры, вообще хреновина какая то непонятная… Полковник Хашим!
Полковник, до этого бывший на другой стороне цепи подбежал к нам. Как афганцы умудряют бегать по горному склону когда я, например, смотрел куда ногу ставлю чтобы не упасть — для меня оставалось загадкой…
— Видели когда-нибудь такое?
Вполне могло быть, что это афганская или пакистанская маркировка, которую мы могли и не знать. Но полковник, осмотрев гильзу, тоже покачал головой.
— Никогда такой патрон не видел, товарищ Сергей. Соберу, пусть еще посмотрят. Надо все собрать…
Полковник наклонился и начал собирать оставшиеся гильзы, Варяжцев сунул свою в карман и мы начали осторожно спускаться вниз, к машинам…
— Что думаете?
