другах, ты как это и подобает наследнику, будешь вести себя более сдержанно и достойно…. А теперь главное, через три дня закончится второй весенний месяц цветень, и начнется месяц травень, на одиннадцатый день травня тебе исполнится шестнадцать лет, поэтому я решил выехать через шесть дней из дворца и отправиться к Синь-камню, чтобы как раз поспеть к тому дню, когда ты появился на Свет Белый. Я хочу, именно одиннадцатого травня, провести церемонию на Синь-камне, и наречь тебя наследником престола.

Святозар убрал ладони с лица и согласно кивнул в ответ правителю.

— Да, и еще, — продолжил отец и положил руку на плечо Святозару, — Ты отпустил уже свою дружи- ну?

— Да, отец, отпустил, — ответил Святозар.

— Жаль, а то я хотел объявить им о нашем походе. Ну, что ж, завтра, они, верно, приедут, наде-ясь, что вы поедите в луга, и я им все расскажу, — правитель снял руку с плеча сына и положив на стол, о чем — то задумался. А потом посмотрел на сына, и, очень мягко спросил, — Сын, я хочу знать, сможешь ли ты проехать пять дней на лошади, или взять с собой в дорогу рыдван.

Святозар замотал отрицательно головой, вздрогнул всем телом, с ужасом представляя себя в рыдване, окруженном гарцующими вокруг другами верхом на красавцах конях:

— О, нет, отец прошу тебя не надо брать рыдван, — и протяжно вздохнув, добавил, — Только не рыд-ван, как я буду в нем выглядеть, кошмар…, что скажут люди. Нет, нет, отец…, я чувствую себя очень хорошо, и прекрасно сижу в седле.

— Дорога дальняя, сын, и знаешь, не стоит стыдиться людей…. То что ты преодолеваешь каждый день боль и рану, не сделает тебя слабее. Я думаю, рыдван все же стоит взять. Поедишь верхом, но если станет не хорошо, сможешь всегда перейти в рыдван отдохнуть, и продолжить путь.

— Нет, нет, нет, отец, я тебя очень прошу, не бери рыдван. Вот послушай, что я скажу. Когда мы едим в луга с другами, я пускаю коня галопом. И поверь не чувствую боли, я уже свыкся с ней, — почти зашептал Святозар, и тревожно посмотрел прямо в глаза отцу.

— Нельзя, сын, окончательно привыкнуть к боли, она все равно дает о себе знать. Вот даже сейчас ты сидишь и постоянно потираешь грудь, и я думаю, что верно сердце твое болит. А в дороге ты можешь устать и обессиленный не сможешь продолжить путь, а я обязательно хочу провести церемонию именно одиннадцатого травня. Да, и вообще ты такой, что если тебе даже и станет плохо, то я это скорей увижу, по тому как ты упадешь с коня, чем услышу из твоих уст, — заметил правитель.

— Отец, даю тебе слово, если мне станет не хорошо, я тебе сразу об этом скажу, только не бери рыдван, — твердым голосом сказал Святозар.

Правитель некоторое время наблюдал за сыном, и подняв руку потер ладонью лоб, добавив:

— Ну, ладно, время еще есть, и я подумаю, как будет лучше, погляжу, как ты себя будешь чувство- вать. А теперь можешь идти и запомни, никаких превращений, никаких поездок из дворца, и если ты меня ослушаешься, то я, как и советует Храбр запру тебя в твоей опочивальне, без права выхода даже на трапезу в белую столовую. Иди, сын.

Святозар поднялся, поклонился отцу, и пошел думая и содрогаясь от мысли, что отец все же мо-жет заставить его ехать в рыдване, и, решил, что все эти шесть дней нужно быть 'тише воды и ниже травы'. А когда, уже подошел к двери, вдруг остановился, улыбнулся сам себе, и, повернув голову в сторону все еще сидящего за столом отца, сказал:

— Отец, прости меня за утреннее, я даю тебе слово, это никогда больше не повторится. И знаешь, еще, что отец, знаешь, как прекрасна, наша земля с высоты птичьего полета, наполненная такой чистотой, таким светом, буйными реками и зелеными полями, бескрайними красавцами лесами и нежно колыхающимся ветром, запахом далеких трав и цветов. Никогда, отец, никому я не дам в обиду мою дорогую Восурию! Никогда и никому, клянусь тебе в этом!

Правитель посмотрел на сына, улыбнулся его словам и тихо добавил:

— Правильно, сын, ты сказал. Так и живи, как своей душой чувствуешь. Как жили до тебя твои деды и прадеды, твои предки от начало времен.

Рано утром четвертого травня вся дружина Святозара уже собралась на дворцовой площади. Ра-тибор оставленный в престольном граде за старшего, провожал собравшихся в поход. Как и ре-шил, отец, помимо дружины сына он взял в поход Храбра, Дубыню, Богдана, Беляна и Градислава. На площади также теснились груженые едой и скрабом несколько повозок, на одной из них везли походный шатер. И Святозар недовольно оглядев его, догадался, что этот шатер везут именно из-за него, ведь отец всегда в такие походы отправлялся налегке.

— Отец, — обратился к правителю Святозар, — Ты взял в дорогу столько повозок, зачем?

Правитель оглянулся на обоз и ответил:

— Нам надо поторапливаться, поэтому я решил взять в дорогу все необходимое, чтобы в походе не думать о хлебе насущном, — он повернулся к Ратибору и добавил, — Друг мой, Ратибор, остав-ляю тебя в престольном граде за старшего, — а затем подошел к заплаканному Туру, которого с собой не брали, и, потрепав его по волосам сказал, — А, ты Тур остаешься, за старшего в семье, береги мать и сестру.

Следом к Туру подошел Святозар, он, как и брат был очень расстроен тем, что отец не разрешил ехать ему на Синь-камень, и, обняв брата, прошептал:

— Брат, поверь мне, я тоже очень расстроен, что ты не едишь. Но прошу тебя, не плачь, будь муж- чиной и как сказал, отец, старшим в семье, — и поцеловав его в пахучие медом волосы, пошел к своему коню.

Лишь Святозар сел на коня, правитель поднял руку и на площади все затихли.

— В добрый путь, други, — сказал отец и тронул поводья.

— Святозар, — услышал позади себя голос матери наследник и оглянулся.

На пороге дворца стояла мать и держала за руку Малушу.

— Счастливого тебе пути, сын, — сказала она и помахала рукой.

Святозар помахал ей в ответ и почувствовал, как гулко ухнуло сердце внутри груди, и тронув поводья поехал следом за отцом.

Дорога, по которой ехали к Синь-камню, лежала через поля, деревни и города, по ней проезжало много груженных повозок, всадников, а иногда и рыдванов. Колонна правителя не въезжала в города и деревни, а объезжал их по окружным дорогам. Видно было сразу, что правитель очень торопится к Синь- камню и хочет прибыть к положенному сроку, поэтому остановки делали лишь на ночлег, а с утра уже вновь отправлялись в путь. Первые два дня Святозар даже и не заметил, всю дорогу он весело смеялся, переговариваясь с другами. Но на третий день, сначала, совсем немного, а потом все сильней и сильней стала болеть грудь. Святозар вначале крепился, и чтобы не было заметно, закрывал глаза и шептал заговор, боль проходила, но через какое-то время вновь возвращалась. Вымученный за день таким состоянием, он к концу дня так устал, что первый уснул у костра. Наутро боль не только не прошла, но стала усиливаться, ко всему прочему кружилась голова, и была такая слабость, что даже не хотелось отправляться в путь. Прочитав заговоры, Святозар вроде бы почувствовал себя получше, сел на коня и даже с удовольствием стал балякать со Стояном и Искреном которые ехали рядом. Но когда солнце по-весеннему высоко поднялось в небо и нагрело своим теплом землю, стал ощущать нестерпимое жжение в груди и большую слабость, временами перед глазами плыла легкая дымка. Святозар только сейчас чувствуя себя, так плохо понял, как прав был отец, предлагая взять в поход рыдван. Ехать дальше не было сил, и, вспомнив об обещании, которое он дал отцу, Святозар повернул голову к Искрену и сказал:

— Искрен, догони правителя и попроси его придержать коня, мне нужно ему кое-что сказать.

Искрен перебитый Святозаром на середине слова недовольно посмотрел на друга. Но увидев его побледневшее лицо, понудил лошадь и поскакал к правителю, который вместе с Храбром и Дубыней ехал в голове колонны.

Святозар видел, как Искрен, доскакал до правителя, и, поравнявшись с ним, что-то ему сказал. Отец