Чаще всего эльфы показывались на склоне холма под названием Блэкдаун, что возвышается между приходами Питтминстер и Честонфорд в нескольких милях от Тантона. Кому приходилось путешествовать там, часто видели лесной народец в образе обычных мужчин и женщин, только ростом поменьше. Как и сельские жители в те давние времена, они носили красные, синие или зеленые одежды и островерхие шапки. Однажды, уж лет пятьдесят с тех пор минуло, один из жителей Коума, прихода Святого Николая, лежавшего по одну сторону от того холма близ Чарда, направлялся домой и увидел прямо перед собой на склоне холма множество народа, показавшегося ему сельчанами, собравшимися на ярмарку. Как на любой нашей ярмарке, народ там был пестрый: лудильщики, башмачники, мелкие торговцы, продававшие всевозможные безделушки, фрукты и напитки. Мужчина не мог вспомнить, что обычно видел на ярмарках, но прекрасно разглядел, что продавалось на этой. У него промелькнула мысль, может, это ярмарка в Честонфорде, поскольку там действительно бывала немаленькая ярмарка, но, поразмыслив, он понял, что сейчас для нее не время. Он был несказанно удивлен и все думал, что же означает сие зрелище. В конце концов он вспомнил все, что слышал о лесном народце, собирающемся на этом холме, и решил затесаться в толпу и присмотреться. В общем, он направил туда свою лошадь и, хотя по пути прекрасно их видел, как только приблизился, совсем никого в том месте не обнаружил, правда, чувствовал, как его толкают и пихают, словно он пробирается сквозь людскую толпу. Лишь когда он немного отдалился, то смог различать все снова, как и прежде. Житель Коума почувствовал боль и поспешил домой, а там вдруг захромал, и хромота не отпускала его много лет до самой смерти. Еще больше двадцати лет прожил он в Коуме и рассказывал всем, кто его расспрашивал, о том, что с ним случилось. А мне эту историю рассказал человек, достойный всяческого доверия, который услышал ее от того самого мужчины.

Близ описанного места в доме под названием Коум-Фарм жили люди, чьих имен я уж не помню. И муж, и жена, и соседи уверяли меня, что не раз в летнее время видели ярмарку эльфов, когда возвращались с ярмарки в Тантоне, только не осмеливались смешаться с лесным народцем, поскольку все, кто так поступал, сильно пострадали.

В ризнице церкви Френшэма в Суррее, с северной стороны алтаря, стоит удивительный огромный котел, который, по местной легенде, в незапамятные времена принесли сюда эльфы с Бери-Хилл, что примерно в миле от церкви. В этих местах, если кто-то захочет одолжить пару быков, деньги, да что угодно, он может пользоваться ими год или даже дольше, если сдержит слово и вернет долг. Некоторым кажется, что из одной из местных пещер иногда доносится музыка. На Бери-Хилл лежит большой камень длиной футов шесть (около двух метров). Люди отправлялись к этому камню, стучали по нему и объявляли, что хотят одолжить и когда это вернут. Какой-то голос отвечал им, когда следует прийти, чтобы найти на этом камне то, что они хотят одолжить. Этот котел с подставкой был взят в долг после всех указанных выше действий, но не возвращен согласно обещанию. И хотя в конце концов котел отнесли к камню, эльфы его не приняли и с тех пор никому ничего больше в долг не давали.

Хилтон-Холл в долине Уйра в давние времена был пристанищем брауни, или домашнего привидения, по имени Мерзлячок Колдлэд. Каждую ночь слуги, спавшие в большом холле, слышали, как он работает в кухне, разбрасывает вещи, если хозяйкой уже был наведен порядок, и чистит все, оставленное грязным, что случалось чаще. Они с удовольствием выгнали бы его, если б могли, а привидение, похоже, догадывалось об их желании, так как часто уныло напевало:

Однако слуги решили прибегнуть к обычному способу изгнания брауни: они положили для него около кухонного очага зеленый плащ с капюшоном и остались понаблюдать. Они увидели, как брауни вошел, уставился на новую одежду, примерил ее и с явным восторгом принялся резвиться, прыгать и скакать по кухне. Но как только первый раз прокукарекал петук, он исчез с криком:

И никогда больше не возвращался он на кухню. Правда, говорили, что в полночь еще можно было услышать, как он уныло поет свою песенку.

В замке была одна комната, давно названная комнатой Колдлэда. Ее занимали лишь тогда, когда в замке было полно гостей, и все прошлое столетие многие достойные доверия люди слышали завывания Мерзлячка Колдлэда, который, как полагали некоторые, был призраком помощника конюшего, которого ненароком в порыве гнева убил один из баронов Хилтонов.

Один фермер из Гэмпшира по фамилии Ходж сильно огорчился, когда увидел свой разоренный амбар. Собираясь утром молотить зерно, он с вечера разложил на току снопы, но наутро все оказалось в полном беспорядке, хотя дверь была заперта, и не осталось следов чьего-либо незаконного проникновения в амбар. Исполнившись решимости узнать, кто же сыграл с ним столь злую шутку, Ходж на ночь зарылся в снопы и стал ждать врага. Наступила полночь, амбар осветился, словно лунными лучами поразительной яркости, и сквозь замочную скважину влетели тысячи эльфов, таких маленьких, каких только можно себе представить. Они тут же начали резвиться в соломе и быстро привели ее в жуткий хаос. Ходж дивился, но не вмешивался. Наконец волшебные воришки занялись делом, которое еще меньше пришлось по вкусу хозяину, ибо каждый эльф по соломинке с изумительной энергией и упорством стал выносить урожай. Они по-прежнему сновали туда-сюда сквозь замочную скважину, напоминавшую отверстие улья в солнечный июньский день. Фермер уже был раздражен подобным исчезновением своего зерна, а тут один из эльфов сказал другому тонюсеньким голоском: «Моя пшеница, твоя пшеница?» Ходж больше не мог сдерживаться и вскочил с криком: «Будьте вы прокляты. Сейчас я до вас доберусь!» Эльфы так перепугались, что улетели и больше этот амбар не тревожили.

В Йоркшире жил-был простой фермер по имени Джордж Гилбертсон, и поселился в его доме боггарт. Он очень сильно досаждал домашним, особенно доставалось детям фермера. Иногда он выхватывал у детей хлеб с маслом, или невидимая рука опрокидывала мисочки с супом либо молоком. Невидимая, потому что боггарт никогда людям не показывался. А иногда занавески на детских кроватках вдруг начинали дергаться, или на детишек наваливалось что-то тяжелое и душило их чуть ли не до смерти. Часто, заслышав детские крики, родители бросались на помощь. На кухонной лестнице была у них деревянная перегородочка, отделявшая нечто вроде кладовки. Когда-то из одной доски вырвали сучок, и осталась дыра. Однажды самый младший сын фермера играл с рожком для обуви и засунул в эту дыру. Рожок тут же выскочил обратно и стукнул мальчика по голове. Естественно, выкинул рожок боггарт, и с тех пор дети стали засовывать рожок в дырку, а он вылетал к ним обратно; они так и называли эту игру – игра с боггартом.

Боггарт в конце концов так распоясался, что фермер с женой решили покинуть дом, оставив его боггарту. Как решили, так и сделали. Фермер с женой брели за последней телегой с мебелью, когда к ним подошел один из соседей по имени Джон Маршалл.

– Привет, Джорджи, – сказал он, – так ты все же решил бросить свой дом?

– Да, Джонни, приятель, приходится. Этот негодяй боггарт совсем нас замучил. Ни дня не дает отдохнуть. За детишек боимся, у жены просто сердце разрывается.

Только он произнес эти слова, как из большого бидона донеслось:

– Ай, ай, Джорджи, переезжаешь, значит.

– Ох, ты здесь, – воскликнул бедняга фермер, – если бы я знал, то ни гвоздика не тронул бы. Нет, Молли, – повернулся он к жене, – с тем же успехом можем возвращаться. Пусть мучает нас в старом доме – все лучше, чем в новом.

Одна вдова с сыном, маленьким мальчиком, жила около Нортумберленда в домике то ли в самой деревне Рот-ли, то ли неподалеку. Однажды зимним вечером ребенок отказался укладываться в кровать, когда его мать собралась спать, так как, по его словам, спать не хотел. Мать тщетно пыталась его уговорить и в конце концов заявила, что если он будет бодрствовать в одиночестве, то, скорее всего, придут эльфы и заберут его с собой. Затем мать отправилась спать, а мальчик остался сидеть у очага, весело смеясь.