специалисты.

— Я сегодня вечером подъеду туда, посчитаю машины на стоянке и прикину, сколько народу работает в лаборатории ночью. Прошу прощения, мне следовало сделать это прошлым вечером, — извинился Суэйн. — А пока надо прожить сегодняшний день. Значит, Диснейленд отменяется. И что, мы возвращаемся назад и расходимся по своим углам, чтобы проскучать до ночи? Чем еще можно заняться? Сейчас, когда на вас идет охота, разгуливать по Парижу и ходить по магазинам я вам не советую.

Возвращаться в свою крохотную квартирку Лили совсем не хотелось. Конечно, квартира обеспечивала ей необходимые комфорт и безопасность, но ничего особо привлекательного, например старинной мебели или еще чего-то подобного, создающего уют, в ней не было.

— Давайте просто покатаемся. Проголодаемся — остановимся перекусить, — предложила Лили.

Они продолжили путь в восточном направлении, и когда Париж с его запруженными машинами улицами остался позади, Суэйн выбрал прямой участок дороги и дал себе волю, разогнавшись до предела. Давно Лили не ездила с такой скоростью лишь для удовольствия. Она сидела, крепко пристегнутая ремнем к своему сиденью, и чувство опасности приятно будоражило кровь. Она снова почувствовала себя подростком, когда они с друзьями — по семь-восемь человек — набивались в машину и как оголтелые гоняли по автостраде. Просто чудо, что все они после таких приключений остались живы и невредимы и благополучно окончили школу.

— Как вы оказались в этой профессии? — спросил Суэйн.

Лили озабоченно посмотрела на него.

— Вы слишком быстро едете, чтобы разговаривать? Следите лучше за дорогой.

Суэйн улыбнулся, отпустил педаль газа, и стрелка ушла назад, остановившись на ста километрах.

— Могу же я, например, жевать резинку на ходу, — слабо возразил он.

— Большого ума ни для того, ни для другого не требуется, разговор во время вождения машины — совсем другое дело.

— По-моему, для человека вашей профессии вы неохотно идете на риск? — задумчиво проговорил Суэйн.

Лили смотрела на проносящийся мимо пейзаж.

— Я совершенно не люблю риск. Все и всегда я планирую заранее и никогда не полагаюсь на авось.

— Однако вино, зная, что оно отравлено, вы все же выпили. Решили, авось пронесет? А теперь за вами охотятся по всему Парижу, а вы все равно здесь. Что вас удерживает? Вендетта?

— У меня особые обстоятельства. — Лили не стала напоминать Суэйну о том, как она рискует, доверившись ему, но он и сам был достаточно умен, чтобы понять это.

— А сделаться киллером вас тоже вынудили особые обстоятельства?

Лили с минуту молчала.

— Я себя убийцей не считаю, — спокойно проговорила она. — Невинного человека я никогда и пальцем не тронула. Это были только санкционированные акциина благо моей страны. Не думаю, чтобы подобные решения принимались легкомысленно. Я и в юности так думала, а теперь знаю точно: существуют прирожденные злодеи, которые не заслуживают того, чтобы жить. Гитлер был не единственным в своем роде. Возьмите примеру, Сталина, Пол Пота, Амина, Бэби Дока или Бен Ладена. Разве без них мир не стал бы лучше?

— Так же как и без сотен прочих продажныхдиктаторов и наркобаронов, извращенцев и педофилов. Да, я с этим согласен. Вы уже осознавали это, когда шли на первое задание?

— Нет. В восемнадцать лет человеку не до философии.

— Восемнадцать. Как мало!

— Да. Думаю, поэтому меня и выбрали. Я всегда выглядела такой простушкой, — чуть улыбнувшись, сказала Лили. — Со свеженьким личиком, совсем невинная и зеленая, хотя себе самой казалась хладнокровной и умудренной жизненным опытом женщиной. Мне тогда даже польстило, что дело поручили мне.

Суэйн, пораженный такой наивностью, покачал головой. Когда стало ясно, что продолжать Лили не собирается, он спросил:

— А дальше?

— Меня заметили в секции по стрельбе. Я тогда была по уши влюблена в мальчишку — заядлого охотника, и мне хотелось произвести на него впечатление тем, как хорошо я разбираюсь в разных моделях оружия, калибрах, стрельбищах и прочем. У меня обнаружились способности. Пистолет был словно продолжением моей руки. Очень скоро я стала одним из лучших стрелков в секции. Сама не знаю, откуда это во мне, — пожала плечами Лили, рассматривая свои руки, будто в них мог содержаться ответ на ее вопрос. — Мой отец охотником не был, в армии не служил. Дед по материнской линии ни охотой, ни рыбной ловлей не увлекался. Другой дед работал на заводе Форда в Детройте. Тот иногда любил порыбачить, но, насколько я знаю, никогда не охотился.

— Наверное, какое-то особое сочетание генов. Если Ваш отец не интересовался охотой, это не значит, что у него не было врожденной способности к стрельбе. К тому же, черт возьми, вы это могли унаследовать и от матери.

Лили, удивленно заморгав, усмехнулась.

— Мне это никогда не приходило в голову. Мама абсолютно миролюбивый человек. Хотя характер не определяет способности, правда?

— Я этого не замечал. Вернемся к секции по стрельбе.

— Да рассказывать-то, в общем, и нечего. Кто-то заметил, как я стреляю, и сказал кому-то еще. И вот однажды приятный господин средних лет пришел, чтобы со мной поговорить. Сначала он рассказал мне о каком-то преступнике, о его злодеяниях, его жертвах, подкрепляя вес это вырезками из газет и копиями полицейских отчетов. Испугав меня как следует, этот приятный господин предложил мне крупную сумму. Я еще больше испугалась и ответила отказом, не выбросить из головы все, что он рассказал, не могла. Должно быть, именно на это он и рассчитывал, потому что позвонил через два дня, и я согласилась. Мне было всего восемнадцать.

Лили пожала плечами.

— Меня проинструктировали, что и как делать. Я уже говорила, что выглядела сущим ребенком, никто ни в чем таком не мог меня заподозрить. Я без труда подобралась к человеку, сделала дело и ушла. В течение недели каждый раз при воспоминании об этом меня рвало, и уж не помню, сколько времени я мучилась ночными кошмарами.

— Однако, когда приятный господин предложил вам работу в следующий раз, вы опять согласились.

— Да. Он объяснил мне, как много я сделала для своей страны, выполнив первое задание. Да он меня особенно и не уговаривал. Просто был искренен.

— Но был ли он прав, так поступая с вами?

— Да, — тихо ответила Лили. — Он был прав. То, что делала, — противозаконно, я сознаю это, и мне с этим жить. Но он поступил правильно, я сама изъявила готовность выполнять грязную работу. Ведь кто-то должен делать, так почему не я? Я все равно уже испачкалась, сделав это в первый раз.

Не сводя глаз с дороги, Суэйн взял ее руку, и поднеся к губам, нежно поцеловал.

Лили изумленно взглянула на него, приоткрыв рот, как будто собиралась что-то сказать, но передумала и широко раскрытыми глазами уставилась в окно. Суэйн рассмеялся и, опустив ее руку ей на колени, на целых тридцать головокружительных минут полностью сосредоточился на езде, стараясь выжать из машины все, что возможно.

Они остановились пообедать в небольшом придорожном кафе в первом попавшемся на пути городке. Суэйн попросил усадить их за столик на солнце, но так, чтобы не дуло. Сидеть на улице было приятно. Лили заказала салат с козьим сыром, Суэйн — бараньи отбивные, и каждый — по бокалу вина, а в завершение — крепкий кофе. За кофе Лили спросила:

— А вы? Какая у вас история?

— Ничего особенного. Техасский мальчишка с Дикого Запада, который все никак немного остепениться, что, конечно, нехорошо, так как я рано женился и имел двоих детей.