тридцати лет старой девой, и что с того?

— Видимо, это и спровоцировало болезнь, — предположил психиатр. И неожиданно спросил: — А у вас с ней какие были отношения? Вы ведь не раз видели ее топлесс, то есть…

— Замолчите! — оборвал его Игорь.— Ничего не было. Не знаю, что она там себе вообразила. Эти ее странные намеки. О фараонах. О браках внутри семьи. Хотите сказать, что она выдумала эту свою Виолу, чтобы отстраниться от нашего родства? Мол, Виола — мне не сестра, значит, можно. Но это же чушь!

— Не скажите, — покачал головой врач. — Для нее это было очень серьезно. Настолько серьезно, что она кинулась спасать вас от Виолы, когда та стала брать вepx. He может человек существовать в двух ипостасях. Одна из них рано или поздно все-таки должна была взять верх. Либо произошла бы трансформация во что-то третье. Но я не эксперт в вопросах раздвоения личности, это надо к тем, кто диссертацию пишет, исследования проводит. Статистика нужна. А девица-то была! Ох, и девица! Судя по рассказам. Я ведь трех санитаров привез! Дюжие мужики. Сказал: вязать будем крутую бабу. Спортсменку. Как ее вообще допустили к занятиям в спортивном клубе?

— Я же сказал, что она была нормальной! Первое упоминание о Виоле… Дайте-ка вспомнить… Она сказала, что придет на корпоративную вечеринку, куда я ее пригласил, с подругой. А потом сказала, что подруга там была. В серебристых брюках. Блондинка. С зелеными глазами. Она описала себя, понимаете? И сказала, что это якобы ее подруга! Правда, потом добавила, что пошутила. И она так странно себя вела на этой вечеринке! Я ее просто не узнавал! Развязно. Повесилась на Туманова. Просто тошно было смотреть! И тот конверт… Если бы я только знал, за что Лена дала ей эти деньги!

— А ваша жена тоже хороша, — сказал следователь, на минуту отрываясь от дневника. — Пошла на поводу у шантажистки. Стоит только один раз…

— С женой я как-нибудь сам разберусь, — сухо заметил Игорь. — В принципе, если бы я в тот момент узнал, что она мне изменяет… Да, я бы не смог ее простить. Но теперь, когда Лена столько пережила… По-моему, она достаточно наказана.

— Надо еще разобраться с соучастницами, — заметил следователь. — С вашей женой и с этой… Тренершей. Они помогали вашей сестре вывозить за город трупы. Кстати, как вы уговорили тренершу дать показания?

— Объяснил, что моя сестра — сумасшедшая и ее надо лечить. Что я устрою Сашу в хорошую клинику, и мы вместе будем ее навещать. Ведь Саша искренне считала, что она никого не убивает! Она же мне сказала: «честное слово!» А Саша никогда не врала. Не умела врать.

— Поэтому и придумала себе Виолу, — заметил врач-психиатр. — Та все могла. Спать с мужчинами, брать за это деньги. То есть заниматься проституцией. Все плохое Белова свалила на придуманную Виолу. Многие люди порой разговаривают сами с собой, но не у каждого из них начинается раздвоение личности. Этот случай — особенный. Она, похоже, хотела вырваться из создавшейся ситуации. Возможно, что не раз пыталась расстаться со своей тенью. Но ее затягивало все больше и больше. Уж очень привлекательной персона была эта Виола! И все у нее так ловко получалось!

— Да, — кивнул Игорь. — Саша даже сумела закрутить роман со Смеляковым. Но она упорно отрицала, что сделала от него аборт. Мол, это не я, а моя подруга. Но я же лично беседовал с врачом! С санитаркой! В регистратуре! Не было никакой Виолы. Я тогда уже поняла, что у Саши галлюцинации.

— Вот и надо было… — заикнулся следователь.

— Что надо? Донести на сестру? Я знал, что Саша никого не может убить! Но тогда еще не знал, что Виола может! И потом: ведь все было против Лены. Все улики.

— Видимо, таким способом она хотела избавиться от соперницы, — намекнул психиатр.

Но Белов словно не слышал и продолжал свой рассказ:

— Иногда в разговоре Саша резко менялась. И менялся ее голос по телефону. То она была собой, то есть говорила нормально. Чисто, грамотно. Как раньше. То вдруг начинала хихикать, жеманничать и употреблять жаргонные словечки. Мне рассказал Смеляков. Сначала, когда в ресторане она тут же требовала приставить к столику третий стул, это его забавляло. Думал: оригинальничает девушка. Но она как-то странно поглядывала на пустой стул, словно спрашивала у него совета. Смеляков посмеивался над этим. Он сказал, что иногда моя сестра называет себя Виолой. А иногда… — Игорь замялся. -…Глупой Пучеглазой Лягушкой.

— Как-как? — переспросили хором врач-психиатр и следователь. А оперативник, молодой парень, который до сих пор не вмешивался в разговор, не удержался и хмыкнул.

— Глупой Пучеглазой Лягушкой! — повторил Белов. — Так вот эта лягушка порой бывала забавной. Но тогда, на Селигере, Саша сказала мужчине, с которым… была близка, странную фразу. Что-то вроде: «Сейчас я разбужу Виолу, и все будет в порядке». И Смеляков испугался. Он еще спросил: а твоя сестренка, как вообще… нормальная? Может, вы все — психи? И, разозлившись, я его слегка припугнул. Сказал, что Саша от него беременна и аборт делать не собирается. Я, мол, лично был в больнице и видел медицинскую карту. Что мы по суду потребуем выплаты алиментов, и немалых. Что будет скандал. Смеляков тут же кинулся обратно в Москву. Я раньше думал: дальше моего загородного дома он не уехал, но теперь понимаю, что произошло. Видимо, он надавил, и Саша не выдержала, сорвалась. То есть Виола. А потом она рассчиталась с психотерапевтом, который дал ей неудачные установки.

— Шарлатан! — презрительно сказала врач-психиатр. — Знаю я таких! Замутил девице мозги, вот она и поплыла. Установки-то были даны правильные, но только ее натура не могла их воспринять. Это было против ее сущности. Вот она и разделилась. На Глупую Пучеглазую Лягушку, хм-м… извините, и Виолу.

— Да, она ее убила, не себя, — сказал следователь, заглянув в конец дневника. — Теперь все более или менее понятно. Но почему тут написано Великий Будда?

— Как-как? — переспросил Игорь.

— Она вас называет… То есть называла Великим Буддой.

— Дайте мне этот дневник. Почитать.

— Не могу. Это улика. Здесь же все подробно описано! Мне же перед начальством отчитываться!

— Но я хочу получить дневник. Это мое, понимаете?

— Пишите заявление. Как только дело будет закрыто…

— Тело унесли, — сказал оперативник, который за минуту до этого вышел на балкон, а теперь вновь появился в комнате. — Судмедэксперт свое отработал. Ну а мы как? Свидетели? Что она сама с балкона сиганула? Тоже писаниной заниматься?

— Ладно, успокойся, — махнул рукой следователь. — Сейчас нам медицина заключение напишет. О психической неуравновешенности Александры Владимировны Беловой. И причинах, по которым она покончила с собой, — и посмотрел на врача-психиатра. Тот кивнул и подсел к столу. Но прежде заинтересованно придвинул к себе дневник и стал читать.

— Можно с вами поговорить? — спросил Игорь у следователя.

— Хорошо. Выйдем на кухню.

Там, на крохотной кухоньке, Белов мялся, мялся, а потом вдруг спросил в упор:

— Без свидетелей: сколько вы хотите?

— За что? — опешил следователь.

— Чтобы замять это дело. Чтобы моя жена…

— Да вы мне что, взятку предлагаете?! — И гораздо тише переспросил: — Взятку предлагаете?

— Я — богатый человек. А Лена по большому счету ни в чем…

— Тем более. Наймите хорошего адвоката.

— Ну так как все-таки?

— Ладно, договоримся, — сломался вдруг следователь.

— Ну, вот и хорошо.

— Но послушайте. Ведь она же вам изменяла! Баба-то — дрянь. Я с ней беседовал неоднократно. Еще до того, как вы мне справочки стали носить. О состоянии ее нежного здоровья. Вы ее что, в самом деле любите? Хотя там еще есть ее папа… Я могу понять…

— Этого вы понять не можете, — четко сказал Белов. — Моя личная жизнь касается только меня. Мне же от вас нужно одно: конкретная услуга за конкретные деньги. Сумму назовете сами.

Он вновь стал самим собой. Удачливым бизнесменом, который полностью владеет ситуацией и все держит под контролем.