Действия южных групп, не входивших в «Землю и волю» вызвали обсуждение проблемы терроризма в первой революционной партии. Газета «Земля и воля» писала и ее читали по всей России: «Главная масса наших сил должна работать в среде народа. Террористы – это не более, чем охранительный отряд, назначение которого оберегать этих работников от предательских ударов врагов». По мере роста репрессий властей поменялось и мнение о роли «дезорганизаторской группы» в партии. Вера Фигнер писала: «Если мирные средства для устранения произвола и насилий закрыты и все усилия к изменению положения дел оказываются бесплодными, то остается прибегнуть к физической силе, вооружившись кинжалом, револьвером и динамитом. Вот причина, по которой из мирных пропагандистов революционеры превратились в террористов».
На особом совещании Кабинета Министров, проведенном в день оправдания Веры Засулич, было решено искоренять крамолу с помощью административных, полицейских и судебных репрессий. Проводились обсуждения, сколько ударов розог достаточно для порки заключенных без различия пола – пятьдесят или сто. Главноуправляющий Третьим отделением и шеф жандармов генерал-адъютант Н.Мезенцев заявил, что социалисты заслуживают только суровую кару. В Харьковской губернии были созданы два каторжных централа для политических с ужасающим режимом пребывания. Выдающийся юрист А.Кони писал об окружении Александра II, поражаясь их тупости и бездарности – типичные царские слуги, незаконно, а монархопослушные, опасающиеся лишиться жалованья, готовые на любые компромиссы, бездушные и пустые царедворцы, лакеи государя, но не слуги своей страны, дрожащие перед каждым докладным днем, читающие только «Полицейские ведомости» и делающие в слове из трех букв четыре ошибки, несведущие и безнравственные хищники, бездушные рабы власти. В вакханалии беззакония в империи землевольцы вместо слов «пропаганда, агитация, просвещение» стали говорить «кинжал, револьвер, месть». На юге империи активно действовала «группа бунтарей» во главе с В.Осинским и Д.Лизогубом. Южане при задержаниях полицией перестали сдаваться без сопротивления, отстреливались до последней возможности. Южные террористы стали называть себя Исполнительным комитетом социально-революционной партии. На его листовках стояла овальная печать с перекрещенными кинжалом, топором и револьвером.
Возбужденная революционная молодежь сменила призыв «В народ!» на призыв «К делу!». В 1878 году были прекращены даже демонстрации, на которых полиция несмотря на активное сопротивление задерживала многих участников. Революционеры стали заявлять, что пуля действительнее слов. Власти своими действиями активно увеличивали число подпольщиков. Арестовывали людей по малейшему подозрению, по выбитым показаниям малолетних, по письмам от каких-нибудь друзей- народников, по произвольным обвинениям. Потом людей держали в тюрьмах без суда годами и давали жесточайшие приговоры за чтение книг, разговоры. В обществе действия властей стали называть зверствами, облеченными в юридическую форму. Созданную Н.Мезенцевым харьковскую каторжную тюрьму стали называть «Домом ужасов» с заживо погребенными людьми. Письма из тюрем с описаниями издевательств полиции передавали из рук в руки и читали тысячи человек, плакавших, негодовавших, ненавидевших. В обществе стали говорить, что каждый подлый поступок должен ждать своей Засулич. Везде обсуждали, что такое российская власть, нагло издевающаяся над законами империи, неопирающаяся ни на общество, ни на народ, ни на что, кроме грубой силы. Против подобной власти, не выражающей воли большинства подданных, можно все, поскольку это просто плохо организованный произвол.
Вместо убитого в Киеве барона-жандарма Г.Гейкинга на его место был назначен молодой армейский офицер, недавно переведенный в Третье отделение Георгий Судейкин. Он стал вербовать провокаторов из студенческой молодежи и вводить их в революционную среду. В Киев ожидался приезд Александра II и в конце 1878 года Судейкин вышел на след южных «бунтарей». В начале января 1879 года на организованную студенткой-провокаторшей вечеринку собралась вся революционная группа Валериана Осинского. В разгар вечера в квартиру ворвался жандармский отряд Судейкина. Часть бунтарей отказалась сдаться и в начавшейся перестрелке погибли несколько революционеров и жандармов, сам Судейкин застрелил несколько человек. Бунтари выбили Судейкина из квартиры, но вырваться из засады не смогли. Судейкин вызвал солдат и бунтари сдались.
Доказать, что стрелял по жандармам кто-то из живых, а не убитых подпольщиков Третье отделение не могло и стало затягивать следствие. В феврале 1879 года в Харькове революционером Г.Гольденбергом был застрелен генерал-губернатор Д.Кропоткин. Политические репрессии тут же усилились и трех бунтарей во главе с В.Осинским приговорили к смертной казни за ношение оружия. В мае 1879 года его повели на казнь и сначала казнили двух товарищей Осинского, заставив его смотреть на повешение. Когда Осинского повели к виселице по приказу начальника казни специально вызванные военные музыканты заиграли «Камаринскую». Об этом повешении с ужасом и отвращением рассказывали все ее невольные участники. Они же передали «Земле и воле» предсмертное письмо Осинского. Именно его летом 1879 года читали Александр Михайлов, Андрей Желябов и Софья Перовская на учредительном Съезде «Народной воли», террористической организации, целью которой стало убийство Александра II. В августе 1879 года в Одессе за передачу революционерам всего своего огромного состояния был казнен дворянин Дмитрий Лизогуб, которого по закону могли только сослать. Еще не сказавший свои пронзительные слова о том, что «Человек рожден для счастья, как птица для полета», выдающийся русский писатель Владимир Короленко уже получил свой фальсифицированный приговор.
Третье отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии, ввиду имеющихся сведений о дворянине Владимире Короленко, пришло к заключению, что это лицо оказывается несомненно виновным в сообществе с главными революционными деятелями, а равно в участии по печатанию и распространению революционных изданий вольной типографии.
Несмотря, однако, на столь важные указания, основанные на тщательной проверке действий в отношении названного лица, оно по неимению юридических данных к обвинению не может быть привлечено к ответственности по суду и даже к дознанию, производимому о его главных сообщниках, так как успело, по своей изворотливости, скрыть следы преступных деяний.
Третье отделение присовокупило, что кроме означенного общего обвинения о Короленко имеются следующие указания: он и его брат Илларион совещались между собой убить одного из секретных агентов, но злодеяние свое не успели привести в исполнение, так как об этом были получены благовременные сведения и агент от грозившей ему опасности охранен.
По докладе об этом Санкт-Петербургский генерал-губернатор, на основании высочайше предоставленной ему власти, определил: «выслать Короленко в Вятскую губернию под надзор полиции».
Уже почти никто в «Земле и воле» не сомневался в возможности вести борьбу с самодержавием с помощью террора, идеолог которого Николай Морозов писал: «Никому не ведомая подпольная сила политических убийств вызывает на свой суд высокопоставленных преступников, выносит им смертные приговоры и сильные мира сего чувствуют, что почва теряется у них под ногами, и они с высоты своего могущества валятся в мрачную и бездонную пропасть». 2 августа 1878 года главноуправляющий Третьим отделением Н.Мезенцев в очередной раз потребовал ужесточения репрессий против революционеров и через два дня был зарезан среди белого дня в центре Петербурга землевольцем Сергеем Кравчинским. Совсем скоро после этого небольшая группа народовольцев насмерть сцепилась с императором Александром II. Партизанская война между революционерами и властью быстро перешла в открытую войну, каждый акт которой волновал российское общество все больше и больше. Подданные империи говорили о том, что надругательство над человеческой личностью прощать нельзя. Власти постоянно компрометировали себя в обществе грубым невежественным произволом, подавлением любых проявлений свободомыслия и жестокими расправами с молодежью.
В «Земле и воле» А.Михайлов, А.Квятковский, Н.Морозов и С.Кравчинский создали особую группу «Свобода и смерть», пропагандировавшую среди революционеров террор власти. Одновременно с этим землевольцы агитировали, пропагандировали, призывали к стачкам, протестам, к дезорганизации власти. Члены группы «Свобода и смерть» изучили распорядок дня шефа жандармов, его охрану, подготовили конспиративную квартиру, деньги, пролетку и документы для исполнителей убийства. Сергей Кравчинский ходил смотреть на Мезенцева во время его прогулки по Петербургу, чтобы во время убийства не спутать главноуправляющего Третьим отделением с другими высшими чиновниками.
