открыл заднюю дверцу машины и вытащил несколько пластиковых пакетов.

Он медленно возвращался к дому, а Шерри гадала, что стало причиной его холостяцкой жизни все эти годы. Он привлекательный мужчина, у него красивые черты лица и голубые глаза, в которых светились ум и чувство юмора. Он считался завидной партией в Армодейле, но редко ходил с кем-то на свидания и тем более ни разу, кроме случая с Шерри, не сделал никому предложения.

— Этта Мэй составила мне целый список необходимых вещей, — сообщил Клинт, распаковывая покупки прямо на крыльце.

Этта Мэй, пятидесятишестилетняя женщина, работала диспетчером в полиции. Она необъяснимым образом сочетала в себе обязанности матери, советчика и доверенного лица для всех, с кем работала бок о бок, и могла излагать свод законов и пояснять уголовные процедуры с такой же легкостью и уверенностью, с какой делилась мудростью и практическими советами.

— Рисовая каша, детское питание, еще подгузники… — Клинт нагибался и вытаскивал из сумки называемый по списку предмет, кладя его на пол рядом с собой. — Погремушки, кольцо для зубов, ночной комбинезон.

Шерри осматривала кучу покупок.

— Здесь никак не на две недели, — заметила она.

Клинт выпрямился и пожал плечами.

— Детям нужно много вещей.

Он вытащил последний предмет из сумки — мягкого белого медведя с ярко-розовым носом.

— Да, вот без этого никак нельзя было обойтись, — сухо подметила Шерри.

Клинт снова пожал плечами и глуповато улыбнулся.

— Я не смог устоять. — Его голубые глаза искрились удовольствием, как будто он уже усаживал мишку рядом с Кэтрин.

Конечно, он не смог устоять, подумала Шерри, и сердце ее пронзила боль. Каждый папочка считает долгом купить своему малышу первого плюшевого мишку.

— Я уже поужинала и покормила ее. Подгузник сменила практически только что, поэтому некоторое время ей ничего не будет нужно. Поскольку ты теперь дома, я наконец пойду распакуюсь и устроюсь у себя в комнате.

Клинт посмотрел на нее с удивлением, потом его темные брови сошлись к переносице.

— Ты уже поела? А я-то думал, может, мы… ну, понимаешь… поужинаем вместе.

— Клинт Грэм, тебе не одурачить меня, — ответила Шерри, собирая детские вещи с пола. — Ты полагал, милый, что придешь домой к ужину — ужину, над которым я потела бы целый день. — Она с видом всезнайки усмехнулась. — Я всегда подозревала, что в тебе скрывается домашний тиран.

Он засмеялся и поднял руки, словно сдаваясь.

— Ладно, признаюсь, я не отказался пофантазировать немного насчет того, что приду сегодня домой и с порога учую фантастический запах домашней стряпни. Насколько я помню, ты имела обыкновение готовить тушеное мясо.

— Это было давно. С тех пор я не так уж часто стою у плиты. — Шерри понесла мишку и прочие покупки на кухню, чувствуя спиной, что Клинт неотступно следует за нею. — Я здесь только для того, чтобы присматривать за ребенком, пока ты на работе, — четко выговаривала она, кладя детское питание в буфет. — За ребенком, а не за тобой.

— Я помню. Прости. — В его голосе звучали нотки искреннего раскаяния. — И я очень ценю все, что ты делаешь для меня… и для Кэтрин. — Он произнес имя девочки мелодичным проникновенным тоном, и стало ясно — Клинт не только принял предположение, что Кэтрин его ребенок, но и был почти уверен в такой возможности.

Шерри ставила последнюю коробку в буфет, как вдруг из гостиной донесся громкий вопль девочки. Шерри посмотрела на Клинта многозначительно и отчеканила:

— Официально я закончила свое дежурство. Если понадоблюсь тебе, найдешь меня в моей комнате.

Не дожидаясь ответа, она вышла из кухни и направилась по коридору в пустующую комнату. Вошла, закрыла за собой дверь и на мгновение прислонилась к ней, пытаясь понять бушевавшие в душе противоречивые чувства.

Детская кроватка и детское питание, погремушки и игрушечные мишки — все это Шерри изгнала из своей жизни, а еще желания, которые рождались у другой женщины, казалось, целую вечность назад.

Шерри оттолкнулась от двери и принялась распаковывать привезенные вещи. Нет вины Клинта, не успокаивался внутри нее тихий голос, и тем более вины Кэтрин в создавшейся ситуации. Однако Шерри все же не могла удержаться, чтобы не корить именно их с того момента, как неохотно согласилась помочь Клинту разобраться с неожиданно возникшими сложностями.

Шерри закончила выкладывать свои туалетные принадлежности, потом опустилась на краешек кровати. Ребенок Клинта… Она разорвала их помолвку несколько лет назад, потому что страстно желала ему того, чего не могла дать она, — детей.

Если ребенок на самом деле дочь Кэнди, какие же чувства должны были владеть этой женщиной, когда она оставляла девочку на крыльце дома Клинта, приложив только весьма невразумительную записку?

И какие могли возникнуть у Кэнди трудные обстоятельства? Очередная ревнивая жена, которая захотела спустить с нее шкуру? Или ее соблазнил круиз по Карибскому морю, где маленький ребенок помешает ей развернуться во всем блеске?

Таким образом, Шерри опять утвердилась в очевидном факте, что Клинт не виноват в случившемся, что просить помощи он мог только у нее, Шерри, и она имела полную возможность отказаться или согласиться. Она выбрала последнее, но пока ее действия не отличались безупречностью.

Шерри встала, полагая, что теперь пришло время для извинения. Но не успела она дойти до двери, как раздался стук.

— Прости за беспокойство, — сказал Клинт, открывая дверь. Он снял форму и теперь был одет в потрепанные джинсы и синюю футболку. — Ты не поможешь мне собрать кроватку? Вдвоем, похоже, будет легче справиться. — И он показал отвертку и плоскогубцы.

— Конечно, — согласилась Шерри, и они пошли в гостиную. — Где собираешься поставить? — спросила она.

— Ну… — Клинт на миг сдвинул брови в раздумье. — Полагаю, в моей спальне. Бери Кэтрин, я понесу все остальное.

— Ладно. — Шерри взяла девочку на руки, глубоко вдохнув запах детского тепла, запах далекого детства, вызвавший у нее чувство мучительной радости.

Большая спальня Клинта была типично мужским обиталищем. Красивое синее покрывало лежало на постели королевских размеров, а тяжелый, темного дерева двустворчатый шкаф занимал большую часть одной из стен. Остальные стены были украшены живописными фотографиями ручьев, в которых плескалась форель. На туалетном столике между флаконами с одеколоном умостилась деревянная вазочка в виде утки для мелких монет.

Клинт сложил составные части кроватки у единственного в комнате окна. Шерри положила ребенка на спину в центре кровати, и Кэтрин загукала, довольная, что снова обнаружила пальчики своих ног.

— Клинт, прости, я вела себя как идиотка, — призналась Шерри, придерживая боковую стенку кроватки, пока Клинт вставлял ее в паз.

Он улыбнулся, собрав в уголках глаз привлекательные морщинки, так хорошо знакомые Шерри.

— Нищему не приходится выбирать между Шерри с причудами и вообще никакой Шерри.

Улыбка Клинта потускнела, и он накрыл руку Шерри своей рукой. Она всегда любила его руки. Большие, сильные, умелые руки, они скрывали в своих ладонях ее маленькие ладошки целиком.

— Очень благодарен тебе за помощь. Я правду сказал сегодня утром, что не хотел бы доверить малышку никому, кроме тебя.

Тепло его руки, казалось, окутало все ее тело и проникло в самое сердце. Так нежно друг не прикасается, чувство ощущалось гораздо более глубокое и откровенное.

Шерри отвела от Клинта взгляд, смущенная странным жаром, который охватил ее. Она вздохнула с