– Я так думаю, кто-то тут нам поднасрал, Астопел или кто другой из его компании.

– И зачем?

Он вытащил из пачки сигарету, закурил.

– А затем, что им надо, чтобы Фрэнни Маккейб что-то для них сделал. Тебе на это отпущена одна неделя. Но почему-то они не могут тебе сказать, что именно ты должен делать. Ну, они и начали с намеков – возвращение похороненного пса, перо, опустевший дом Скьяво…

– И татуировка Паулины – ведь это было изображение того же самого пера. Но теперь и оно исчезло. Погоди-ка, у нее в руке была газета. Она, наверно, выходила сюда этим утром, когда все снаружи менялось!

Он кивнул, выпустив кольцо дыма.

– А это точно соответствует тому, что я думаю. Намеки на тебя не подействовали. Того, что им надо, ты не сделал. По-моему, они ужасно огорчились и доставили сюда меня, чтобы я тебе помог. Если Фрэнни- взрослому это не под силу, доставим Фрэнни-малого. Но из этого тоже ничего не получилось, и тогда они зашвырнули нас обоих в будущее.

Я взял у него сигарету, затянулся, вернул ее младшему.

– Кто такие они?

– Понятия не имею. Вопрос на сто тысяч долларов. Но это почти не имеет значения. Мы знаем, как они сильны. Тасуют время, как хотят, куски нашей жизни и все остальное. Но заставить тебя сделать то, что им нужно, пока еще не смогли. Получается, они не всесильны. Будь они Господом Богом, просто бы сказали: «Сделай то-то!» А они ничего такого не говорят, потому что не могут.

– Может, они какие-нибудь мелкие божки, – пробормотал я, размышляя вслух.

Он загасил окурок о подошву ботинка и швырнул в хризантемы Магды.

– Мелкие божки, вот это в точку. Но погляди вокруг, они тут сильно поднасрали! Ты побывал в будущем и должен был вернуться в свое время. А вместо этого ты оказался в своем и в моем одновременно.

– Джи-Джи! Ты где? – донесся до нас из дома голос Паулины.

Он соскочил с перил и подошел к двери.

– Как ты догадался? – спросил я, схватив его за Руку.

Он высвободил руку. Впервые за все время голос его зазвучал мягко и уязвимо:

– Ничего другого просто не пришло в голову. Думаешь, я прав?

– Похоже, да.

Он воодушевленно засиял, придвинулся ко мне поближе, чтобы поделиться очередным своим озарением:

– Знаешь что? По-моему, они меня сюда доставили, потому что ты в одиночку не сможешь сделать то, чего они от тебя ждут. Я тебе нужен, иначе ничего у тебя не выйдет.

– Зачем бы это ты мне мог понадобиться? – спросил я, пожалуй, слишком громко.

И в мгновение ока все вернулось назад – голос, хулиганские манеры:

– Потому что ты стал ручным, господин начальник Маккейб. Вытираешь личико мягонькими розовыми полотенчиками и даже не замечаешь этого – привык. Зато я, как и прежде,– пещерная версия Фрэнни Маккейба. Утираюсь чем попало и ссу из окна. Раскачиваюсь на лианах в диких джунглях. Охочусь с дубиной в вельде.

Мне надо было осмотреть город. Хотя у меня и оставалось совсем немного времени, чтобы сообразить, чего «им» от меня нужно, но я хотел взять короткий тайм-аут и увидеть Крейнс-Выо, перемотав пленку на тридцать лет назад. Я вернулся в дом за брюками и ботинками, Джи-Джи с Паулиной болтали и хихикали в кухне. Они и не заметили прошедшего мимо старика в боксерских трусах. Приятно было видеть Паулину такой счастливой, пусть даже благодаря этому трахуну с его низкопробными подходцами.

Натянув джинсы и футболку, я снова вышел на веранду и спустился по ступеням. Сделав несколько шагов, я остановился и взглянул на другую сторону улицы. С чего бы это мой отец выходил из того дома напротив в такой ранний час? Я тщетно пытался припомнить, кто там жил три десятка лет назад. После надо будет спросить у Джи-Джи.

Зато я хорошо помнил, что чем старше становился мой отец, тем больше он страдал от бессонницы и в любое время суток выходил из дому прогуляться или прокатиться на машине. Мы с матерью привыкли к его уходам и возвращениям в самые неурочные часы. Мать однажды даже сказала, что отец отличается от любого другого Тома, Дика или Гарри[89] разве что своей бессонницей и своим «ягуаром». Моего отца звали Том.

Бредя по улице к центру города, я вспомнил жуткую историю, рассказанную мне матерью. Однажды незадолго до свадьбы они с отцом условились о свидании в Нью-Йорке под большими часами на вокзале Гранд-Сентрал. Мать пришла чуть раньше условленного времени и с нетерпением ждала своего жениха. Через некоторое время она увидела его и поспешила ему навстречу. Ей потребовалось сделать немало шагов (так она выразилась), и, глядя в упор на этого парня, она в конце концов поняла, что это не Том Маккейб, а совершенно незнакомый ей человек. Сперва она была потрясена своей ошибкой, затем порадовалась, что не успела поставить себя в глупое положение, и с тем вернулась на прежнее место под часами.

Через несколько минут она наконец увидела – и теперь у нее уже не было никаких сомнений – Тома. Она опять двинулась к нему, чтобы сказать «привет». Но, господи помилуй, это случилось еще раз, хотя теперь ей потребовалось сделать немного меньше шагов, чтобы убедиться: вот уже второй незнакомец разительно похож на ее возлюбленного. Она смеялась, когда рассказывала мне это, но при отце никогда о том случае не вспоминала. Мы с ней оба понимали, что все это пусть и забавно, но чертовски грустно. Ведь в самом деле, если, скажем, швырнуть палку в толпу пассажиров, ожидающих поезда часов этак в семь утра на