шутить и высказывать непомерное любопытство, но здесь явно речь шла о чем-то мистическом: гусиное перо, стопка бумаги, одеяла на окнах поверх занавесок.

Он пытался спрятать пузырек в карман сюртука, но какой в этом смысл?

– Вы не боитесь меня?

Она насмешливо вскинула брови.

– Я знаю, вы мне не причините ничего дурного. Он фыркнул.

– Вы всего лишь маленькая девочка, Джуди. Вашей маме следовало бы читать вам сказки на ночь.

– Моя мама сумасшедшая.

Было бы неправдой сказать, что эти слова не явились для него неожиданностью, но он продолжил разговор в прежнем тоне, будто и не слышал их.

– А что, если я вас выброшу отсюда хорошим шлепком? Идите домой, пора спать, и ни гугу о том, что видели, понятно?

– Если вы такой закоренелый злодей, почему вы спасли Эдди?

– Я не знаю никакого Эдди.

– Мистера Констебла, лакея. Вы поклялись убить его в его постели.

Джек Мэггс устало сел на один из позолоченных стульев, стоявших вокруг стола в центре этой великолепной комнаты. Он потер свое лицо, размазывая пыль и грязь по небритому подбородку.

– Я старый пес, – сказал он, – которому порядком досталось и который научился всяким разным вещам, о которых ему бы лучше никогда не знать. А вы молодая женщина, у вас вся жизнь впереди, Джуди.

– Мерси, – жестко поправила его она.

– Хорошо, пусть Мерси.

– Я тоже старый пес, – сказала она.

– Мерси, я слишком стар для ваших заигрываний. Мерси закрыла рукой рот, чтобы удержаться от смеха.

– Заигрывать? О Боже, мистер Мэггс…

Он, рассерженный, сложил руки на груди, но ничего не ответил.

– Что вы задумали? – спросила она.

– Что я задумал?

– Да, что вы задумали в доме мистера Фиппса?

– Что я задумал… – Он отошел к конторке и начал рыться в бумагах. – Что я задумал, маленькая мисс Маффет. Я должен найти свои рекомендации, которые здесь оставил.

– Но у вас нет никаких рекомендаций. Эдди клянется, что у вас их нет.

– Вот как?

– Ему пришлось учить вас, как делать прическу ливрейного лакея.

Джек Мэггс собирался ответить ей, но… Господи… Она предупреждающе подняла руку.

– Шшш. Слушайте.

Теперь он тоже услышал стук колес экипажа. Его первой и единственной мыслью было: это Генри Фиппс. Прихрамывая, он подошел к окну и осторожно раздвинул складки одеяла.

– Это Бакл, – сказал он, – вернулся с заседания «Общества корреспондентов».

– Боже! – Мерси вскочила. – Так рано?

– Вы ему в этот час не понадобитесь.

– Нет, нет. Я должна идти. О Господи, спаси и помоги. Мерси повернулась и побежала по лестнице вверх. Мэггс тоже, только не спеша, стал подниматься наверх.

Когда он достиг чердачного окна, Мерси уже была на крыше, скользя босыми ногами и спотыкаясь на замшелом шифере. Мэггс уже не сомневался, что ее мать сумасшедшая.

Ранним утром при свете четырех свечей Джек Мэггс наконец окунул большое перо альбатроса в аптечный пузырек.

Он написал: «Дорогой Генри Фиппс» лиловыми чернилами.

Он написал эти слова не слева направо, а как бы в зеркальном отражении:

«Дорогой Генри Фиппс»

Он писал легко, словно был давно знаком с этим недостойным доверия искусством.

Потом остановился и стал смотреть на позолоченный потолок, и в это время чернила посветлели до светло-фиолетового цвета. Затем он продолжил дальше:

Я приехал в тот день, о котором известил тебя, и не нашел тебя дома.

Он снова проследил, как меняется цвет чернил в строке – сначала фиолетовый, а потом белый и в конце