— Порядки! — размышлял Бондарев, трясясь на извозчике по направлению к Когтю. — Тут, пожалуй, и пистолетов не дос танешь…
Коготь встретил Бондарева радостно.
— А-а!.. Литератор! Звезда! Садись. Чаишки хотите?
— Спасибо, — сказал Бондарев. — Я, собственно, насчет выработки условий…
— Условий? Которых?
— По поводу дуэли.
— Какой дуэли?
— Да вчера же! Перекусалов вызвал вас, и вы приняли вызов.
— Юморист вы, — сказал одобрительно Коготь, — вечно у вашего брата заковыки.
— Какие заковыки? Есть случаи, когда полагается быть серьезным. Надеюсь, вы не отказываете от дуэли?
— Вы… в самом деле?
Коготь загрохотал, обрушился на диван, закашлялся от стремительного хохота и заболтал мясистыми ногами.
— Зарезал литератор! Уморил! Так Петька меня на дуэль вызвал? Го-го!
— В чем дело? — закричал Бондарев.
— Вот — голубчик: режьте меня, жгите — буквально-таки, ни капелюшечки не помню!! Где, когда, что? Правда, пили мы, как носороги. А скажите, милый… Мы… не дрались?
— Нет, — сухо сказал Бондарев. — В таком случае, прощайте.
Злой, поехал Бондарев к Перекусалову. Тот еще лежал в кровати.
— Скажи, — спросил сердито Бондарев, — ты помнишь, как вчера вызвал господина Когтя на дуэль?
— Неужто вызвал? — удивился Перекусалов. — За что, не помнишь?
— Это тебе лучше помнить! — закричал Бондарев. — Это ты заставил меня сегодня дурака валять, ездить к доктору, к твоему противнику, который тоже решительно отперся от всякой дуэли. Как это глупо, как пошло!
— Ты… доктора ездил приглашать? — дико посмотрел на литератора Перекусалов. Закрыл голову одеялом и захохотал стонущим, охающим смехом.
— О-ой, не могу! О-ой, смерть пришла!
Бондарев злобно ударил его по голове, выбежал на улицу и вскочил на извозчика.
— На вокзал! Или нет… Постой… Ты знаешь, где Стамякин живет? Вези к ним.
Стамякина не было дома. Красавица вышла к Бондареву, кокетливо кутаясь в розовый капот и щуря темные глаза.
— Кого я вижу! Какой вы милый, что заехали!
— Настя! — сказал страдальчески Бондарев, целуя ее руки. — Я только сегодня понял, среди какого ужаса, среди какой тины и пошлости ты живешь! Настя! уедем со мной…
Она высвободила свои руки, погрозила ему пальцем и мягко, как кошечка, опустилась на диван.
— Ответьте мне на один вопрос…
— Спрашивай все, что угодно. Милая!
— Сколько вы зарабатываете в год?
— Зачем тебе? Тысяч пять-шесть…
— Ну, будем благоразумны… Вы предлагаете мне уехать с вами. Вы, не спорю, мне нравитесь… Но что же будет!! Положение всеми уважаемой жены известного в городе человека я переменю на какое-то жалкое, двусмысленное положение — любовницы человека, который ведь может меня и разлюбить. И — что такое 6 тысяч? Мы здесь проживаем восемь, а в Петербурге — чтобы жить так, нужно двенадцать. Ну, милый… Ну, не сердитесь же! Будьте рассудительны…
— Настя! — закричал в ужасе Бондарев. — Грежу я, что ли? Где же вчерашнее?!
Она погрозила ему пальчиком.
— Вчерашнее? Не нужно было подливать мне так много вина за ужином.
Хотя Бондарев старался уехать из Плошкина незаметно, но провожать его собралась вся вчерашняя компания. В буфете пили вино. Общество оживилось.
— Милый Николай Алексеич, — сказал любовно инспектор Хромов, — по-моему, несправедливо, что министерство путей сообщения берет с таких людей, как вы, деньги за проезд. Таких людей нужно возить бесплатно, в купе первого класса.
— Эх! — простонал Перекусалов, опуская голову. — Он хоть и вторым классом поедет, но едет на красивую, интересную жизнь. Ах, братцы, если бы вы знали, как я тянусь к красоте!!
— Красота — это страшная сила! — подтвердил Коготь, выпивая залпом вино.
Красивая Стамякина нагнулась к Бондареву, чокнулась с ним рюмкой и шепнула:
— Скажите на прощанье что-нибудь такое, отчего мне было бы хорошо… Что скрасило бы мою глупую жизнь.
— Могу! — громко засмеялся Бондарев. — Господа! Пейте больше! Много пейте! Как можно больше…
Чудеса
[текст отсутствует]
Петухов
Муж может изменять жене сколько угодно и все-таки будет оставаться таким же любящим, нежным и ревнивым мужем, каким он был до измены.
Назидательная история, случившаяся с Петуховым, может служить примером этому.
Петухов начал с того, что, имея жену, пошел однажды в театр без жены и увидел там высокую красивую брюнетку. Их места были рядом, и это дало Петухову возможность, повернувшись немного боком, любоваться прекрасным мягким профилем соседки.
Дальше было так: соседка уронила футляр от бинокля — Петухов его поднял; соседка внимательно посмотрела на Петухова — он внутренне задрожал сладкой дрожью; рука Петухова лежала на ручке кресла — такую же позу пожелала принять и соседка… А когда она положила свою руку на ручку кресла — их пальцы встретились.
Оба вздрогнули, и Петухов сказал:
— Как жарко!
— Да, — опустив веки, согласилась соседка. — Очень. В горле пересохло до ужаса.
— Выпейте лимонаду.
— Неудобно идти к буфету одной, — вздохнула красивая дама.
— Разрешите мне проводить вас.
Она разрешила.
В последнем антракте оба уже болтали как знакомые, а после спектакля Петухов, провожая даму к извозчику, взял ее под руку и сжал локоть чуть-чуть сильнее, чем следовало. Дама пошевелилась, но руки не отняла.
— Неужели мы так больше и не увидимся? — с легким стоном спросил Петухов. — Ах! Надо бы нам еще увидеться.
Брюнетка лукаво улыбнулась:
— Тссс!.. Нельзя. Не забывайте, что я замужем.
