что нам навязывают, можно изобрести собственные модели, создать свой гардероб…
— Упаси нас Господь от покраски вещей дома! — сказала я, обращаясь к ребенку.
— Знаете, я почти не сомневаюсь, что Ницше где-то писал о моде. Подержи минутку, я поищу.
И Джонах протянул мне банку пива «Карлсбергспешиалбрю», известного также как килбернский перье. Не задумываясь я взяла ее, а Джонах потянулся за пластиковым пакетом, полным книг.
И вдруг уже второй раз за утро я услышала, как кто-то зовет меня по имени:
— Кэти!
Я повернулась и увидела на тропинке двух женщин: обе молодые, шикарные и сияющие, как ангелы, в холодном ярком солнечном свете.
Кукэ и Кливаж.
— Айша, Саренна, что вы здесь делаете? — Похоже, я потеряла контроль над своим голосом и завизжала как сумасшедшая.
Айша-Кукэ ответила, указывая в сторону основной улицы Килберна:
— Я живу там недалеко, в районе Вест-Хэмпстед. А это ближайший парк. Мы просто прогуливались. А вот ты? — Она увидела коляску. — Я и не догадывалась… как… кто… о Боже, прости меня.
Кливаж-Саренна ущипнула ее.
— Нет, это не мой ребенок, — произнесла я без всякой надежды, что мне поверят. — Я просто присматриваю за ним.
Я взмахнула рукой и заметила, что обе девушки уставились на нее, вернее, даже не на руку, а на банку с пивом. Пиво вспенилось и выливалась мне на запястье.
— А это мне дал подержать мой друг.
Еще один слишком резкий жест в сторону Джонаха. Еще больше разлитого пива. Джонах продолжал рыться в своем пакете, сидя в окружении бездельников, которые несли вздор и гоготали. Девушки посмотрели на них и быстро отвели взгляд. Кливаж прошептала что-то на ухо Кукэ. И та сказала:
— Извини, Кэти, мы бы с удовольствием поболтали с тобой, но мне нужно идти на встречу с… э-э… нам нужно быть… Мне нужно забрать вещи из химчистки. Но позвони мне, давай вместе пообедаем, или поужинаем, или позавтракаем. Правда, если ты завтракаешь.
Они уже собрались уходить.
— Но подождите, как там Том, как ваши дела, как Майло? — закричала я им вслед, но ребенок заплакал, а потом и Джонах заорал:
— Вот, нашел! Страница двести шесть.
Девушки скрылись из виду.
Позже, вспоминая происшедшее, я решила, что Кукэ и Кливаж решили не смущать меня. Хотя в тот момент мне показалось, что они злейшим образом кинули меня, как со мной не поступали никогда в жизни. Но кто мог винить их? Стоило им увидеть меня с орущим младенцем, одетой — о Боже, а я и забыла! — в розовый спортивный костюм, в десять часов утра с банкой очень крепкого светлого пива со своими лучшими друзьями — компанией пьяных старых изгоев, и они сбежали! А что еще они могли сделать? Как бы я поступила в такой ситуации? Рассказала бы каждой живой душе в модном мире о том, как опустилась и окончательно погибла Кэти Касл!
Глава 19
Крылатая богиня
Письмо от Вероники пришло через неделю. Эта была вполне успешная неделя, но не настолько, чтобы унять острую боль от субботнего унижения. Для этого требовалось выиграть крупную сумму в лотерею, обнаружить, что из-за компьютерной ошибки мой возраст был завышен на пять лет, и получить предложение от Армани, от которого просто невозможно было отказаться. В Винчестере все прошло отлично. Закупщице, которая владела магазином вместе с сестрой, понравились наши модели. Она не стала интересоваться, как мы добились, чтобы такие качественные вещи столь мало стоили. Еще больше порадовал меня ее рассказ о «Пенни Мосс».
— Они терпят крах, — поведала мне за чашечкой кофе эта женщина, — вся коллекция напоминает плод труда шизофреника: там есть и старомодные вещи, и просто странные. Такое впечатление, что одну половину сделала Беатрикс Поттер, а другую — Дэмиан Хёрст.
Ха! Я точно знала, в чем была причина. Половину коллекции Пенни поручила разрабатывать глупой пакостнице Саки. И это было безумием. Мы с Пенни всегда работали вместе. Мои идеи, смягченные ее консерватизмом, становились вполне прибыльными, а детали, предложенные мной, делали ее классические вещи современными.
— Я была вынуждена заказать пару моделей, — продолжала рассказывать закупщица, и ее слова стали бальзамом для моей души, — просто потому, что мы давно сотрудничаем, но я уже планирую выставить их на распродажу.
Те же слова я услышала в среду в Бате, в четверг в Бристоле и в пятницу в Севеноаксе. Пенни терпела поражение, и ее нишу занимала я.
Бледно-лиловый конверт. Я видела похожие в комнате Вероники. Как она нашла меня? Наверное, воспользовалась услугами справочной службы, даже для нее это было несложно. Я предполагала, что в письме она будет злорадствовать или, даже хуже того, язвить, и решила выбросить его не читая. Но для этого поступка, видимо, требовался более сильный характер, чем мой.
У Вероники был округлый почерк с сильным нажимом, который мог принадлежать только скучным прилежным девочкам с жирными волосами. Но по крайней мере он легко читался. И вот что было в письме:
«Дорогая Кэти!
Я и не предполагала, что когда-нибудь снова возьму ручку и буду писать тебе. Я думала, наши доверительные отношения закончились навсегда в тот роковой день, когда я пришла домой и обнаружила вас с Родди, переплетенных, как две змеи в гнезде. Скорее, все-таки он был бедным кроликом или песчанкой, а ты — змеей, кольцами обвившей его и обнажившей зубы.
Но сейчас, когда Айша рассказала мне о твоем бедственном положении, думаю, я могу простить тебя. Знаю, ребенок не может быть твоим, но сам факт, что ты присматриваешь за детьми и пьешь по утрам, несомненно, означает, что ты действительно потерпела крах. Мне жаль тебя, а жалость вытесняет из сердца ненависть. И еще мне открылись новые факты, а это меняет дело. Вот почему я пишу тебе. Я также подумала, что тебе может быть интересно узнать, что произошло в нашем мире с тех пор, как ты выпала из него.
После того как ты ушла, я плакала — да, я проплакала всю ночь и весь день. Вся моя жизнь оказалась перевернутой. Я считала тебя лучшим другом, который только может быть в жизни, но потом ты открыла мне свою суть, и мне пришлось вспомнить прошлое и снова осмыслить все, что случилось со мной. И я вспомнила все моменты, когда ты сделала мне больно, или обманула, или испортила мою жизнь. Это было похоже на разрушение русскими памятников Ленину, Сталину и Троцкому после падения коммунизма, ну, может, не Троцкому, а другим их вождям. Это было болезненно, но очень полезно. Как слабительное средство! А потом я внезапно почувствовала свободу и могла делать что мне вздумается.
А потом, в тот день, когда ты ушла, раздался телефонный звонок. Это была Айша. Она хотела поговорить с тобой, но я рассказала ей о происшедшем и о твоем исчезновении. После этого она сообщила мне новости о бедном Майло (я его никогда не любила) и сказала, что ей очень тяжело без помощника в офисе. И я поняла, что это мой шанс, и предложила свою кандидатуру. У нас с Айшей всегда были неплохие отношения, и она пообещала, что подумает, не дать ли мне шанс проявить себя.
И вот через неделю я уже работала в «Да! Пиар». Мои коллеги в клинике альтернативного лечения были расстроены, что я не предупредила об уходе заранее. Но я сказала им: «Послушайте, впервые в жизни я делаю что-то для себя», — и мне кажется, они меня поняли. Одна из женщин — она видит ауру — сказала, что моя вся черная и выглядит ужасно. Она говорила, что я должна научиться прощать и это
