взглянула на хозяйку. — Мисс? Вы ведь хотите принять ванну?

— Да, хочу. Но вниз я сегодня вечером не пойду. — Пегги положила ноги в домашних туфельках на обитую гобеленовой тканью скамейку, стоявшую перед креслом. — Я бы хотела пообедать здесь, а потом поспать.

— О, мисс Пегги! — Лицо Люси отразило глубочайшее изумление. — Но вы должны пойти туда вечером… на балу будет больше пятидесяти человек!

— Ничего, Люси, — невозмутимо сказала Пегги. — Не я их приглашала.

— Ой, но, мисс! — Люси повернула голову, чтобы посмотреть на разложенный на кровати наряд. — Я приготовила самое красивое из ваших платьев, у него вся юбка расшита стеклярусом. В таком платье просто грех не появиться в обществе. К тому же я собиралась украсить вам голову бриллиантовой диадемой…

Пегги не удержалась и рассмеялась над огорчением девушки.

— Люси, я не пойду. Ты уж прости. Я уверена, будет еще случай надеть диадему. А теперь тебя не затруднит принести мне что-нибудь на обед? Достаточно будет немного супа с хлебом и, может быть, чуть- чуть сыра. Мне кажется, что я сейчас даже посмотреть не смогу на какое-нибудь заливное…

Ее прервал громкий стук в дверь. Пегги подозрительно прищурилась. Люси отложила гребень и, подойдя к двери, открыла ее ровно настолько, чтобы хватило выглянуть, но тот, кто стоит снаружи, не смог видеть, что творится в спальне.

— Да? — спросила она, и Пегги заметила, как напряглись плечи девушки, когда та поняла, с кем разговаривает. — Да, милорд?

В голосе Эдварда едва заметно слышались просительные нотки.

— Могу я поговорить с твоей хозяйкой? Я знаю, что она у себя…

Люси начала отрицательно качать головой еще до того, как произнесла первое слово.

— Увы, сэр. Мисс Пегги неможется…

— Тогда я буду ждать здесь до тех пор, пока она меня не примет.

— Пожалуйста, милорд. Мисс Пегги неважно себя чувствует…

— А я и не думал, что будет по-другому. И все же я хочу с ней поговорить…

Вздохнув, Пегги поднялась с кресла, запахнула халат и туго затянула шелковый пояс на осиной талии. Откинув длинные распущенные волосы на спину, она подошла к двери, взялась за ручку и распахнула дверь. Стоя рядом с Люси, которая была выше ее ростом, Пегги посмотрела на Эдварда, уже облаченного в вечерний костюм, но не менее взволнованного, чем несколько часов назад в Большом зале.

— Пегги, — выпалил он, — я бы хотел поговорить с вами наедине.

Люси уже было набрала воздуха, чтобы снова затянуть свою песню о нездоровье хозяйки, но Пегги остановила ее, положив нежную руку на плечо девушки и сказав:

— Люси, почему бы тебе не сбегать вниз и не узнать, как обстоят дела с обедом?

Горничная всем своим видом показывала, что не хочет оставлять свою хозяйку наедине с явно возбужденным лордом Эдвардом, но умоляющий взгляд Пегги заставил ее наконец решиться. Роулингз смущенно переминался с ноги на ногу в дверях, его глаза смотрели куда угодно, только не на Пегги.

Она холодно проговорила:

— Ну, проходите и говорите, что хотели.

Эдвард шагнул в комнату, и Пегги закрыла за ним дверь. Она вернулась в удобное кресло у камина. Впервые в присутствии лорда Эдварда она чувствовала удивительное спокойствие. Девушка спросила себя, что бы это могло значить. Может, он вовсе не так сильно интересует ее, как она опасалась? Пегги искренне надеялась, что это так и есть. Влюбиться в Эдварда Роулингза было бы с ее стороны непростительной ошибкой.

Недалеко от кресла, в котором сидела Пегги, стояло точно такое же, и она указала на него, но Эдвард покачал головой. Прядь иссиня-черных волос, которые казались какими-то растрепанными, упала ему на глаза. Он откинул непослушные волосы с лица и принялся вышагивать по комнате.

— Я не собираюсь долго занимать ваше время, Пегги, — начал он, его взгляд был устремлен на толстый розовый ковер.

— Мисс Макдугал, — поправила Пегги, — если вы не против.

Даже не взглянув в ее сторону, он отмахнулся от замечания. Подошел к окну, постоял, откинув лилово- розовую штору и вглядываясь в черноту зимнего вечера.

— Я хочу извиниться за то, что произошло сегодня с Джереми, — произнес в окно Эдвард. — Во всем виноват я один.

— Не вы один. — Пегги не смогла скрыть усталость, которая прозвучала в ее голосе. — Мне следовало уделять ему больше внимания.

И вновь Эдвард пропустил ее слова мимо ушей.

— Чепуха. Это полностью моя вина. Я и не думал, что он настолько чувствителен. Я почти ничего не знаю о десятилетних мальчишках…

— Как, впрочем, ни о ком другом, — мрачно пробурчала Пегги.

— Простите? — Он наконец посмотрел на нее. В его глазах отражался огонь камина. — Что вы сказали?

Пегги протянула руки к огню и без тени сомнения ответила на его взгляд.

— Сказала, что вы и обо всех остальных почти ничего не знаете.

— Что это должно означать? — Его тон был довольно резким.

— Это означает, — Пегги надменно тряхнула своими роскошными волосами, — что я считаю вас никудышным знатоком людей!

— Вот как?! — Эдвард был скорее удивлен, чем раздосадован. — Вы опять имеете в виду виконтессу?

— Не только виконтессу, — сказала Пегги. Она вскочила с кресла и повернулась к нему, вздернув подбородок. — Вы хоть имеете представление, насколько бесстыдны ваши так называемые друзья? Они самые невоспитанные люди из всех, кого я имела несчастье встречать. Я потрясена, совершенно потрясена тем, что происходило здесь, в Роулингз-Мэнор, а я не из тех, кого легко удивить.

— В самом деле? — Губы Эдварда дрогнули в насмешливой улыбке. — Вы, видно, в своем негодовании не успели хорошенько познакомиться с большей частью наших гостей…

— Потому что я никак не ожидала, что здесь меня будут тискать на ходу, как простую служанку!

Пегги буквально выкрикивала каждое слово, так сильно она разъярилась. Неожиданно девушка потеряла над собой контроль и заколотила кулачками по груди Эдварда Роулингза.

— С момента моего приезда сюда только слуги обращаются со мной вежливо! — объявила Пегги. — Вы, кажется, решили, что я своего рода игрушка, предназначенная исключительно для ваших плотских развлечений.

Эдвард медленно закрыл и открыл глаза. Он прекратил мерить шагами комнату и теперь стоял совершенно неподвижно, глядя на Пегги с недоверием, которое отчетливо читалось на его лице. А она не унималась:

— Ну так вот, для вашего сведения, Эдвард Роулингз, мне это не нравится! Вы забыли, что я выросла в доме священника, мне отвратительны блуд и разврат. Я не верю, что вы позволите, чтобы такие вещи продолжались под крышей вашего дома, особенно сейчас, когда здесь живет впечатлительный ребенок, который до сегодняшнего дня боготворил вас. — Пегги продолжала свою обличительную речь, не позволяя Эдварду вставить ни слова. — Я не ожидала, что здесь, в поместье, окажусь среди тех, кто подвергает остракизму едва знакомых людей, бросает кусочки фруктов в вырез женского платья и рассказывает пошлые истории в присутствии молодых дам…

Эдвард поднял руку, выражение его лица было вовсе не злым.

— Достаточно, — тихо сказал он. — Я все понял.

Но Пегги не собиралась отпускать его так легко.

— Вы, видимо, не понимаете, что поведение ваших гостей является вашей характеристикой, и, добавлю, нельзя сказать, что очень лестной. Люси, моя Люси, только что пожаловалась, что не сомкнула ночью глаз из-за хлопанья дверями и скрипа кроватей, и все это происходило у вас под носом…

— Пегги…

— Разве вы не видите, что, за исключением Гербертов, все эти люди просто используют вас? Вчера за