выдохся, а она, казалось, только вошла в раж...

Илья слез с нее, соскочил с дивана, начал одеваться.

– Мало! – как дикая завопила она.

В таком состоянии она вряд ли могла давать показания. Придется вызывать подмогу.

Он вышел в холл, заглянул на кухню и увидел Валеру. Рядом с ним сидел и курил Саша. На столе стояла бутылка «Смирновки». Неплохо.

– А где Гладышев? – спросил он.

– Там, где только что я был, – хмыкнул Саша. – Ох и бешеная же, насилу оторвался...

– Значит, я продержался больше... Давай, Валера, иди, продолжай допрос...

– А что, и продолжу...

Лицо его растянулось в довольной улыбке.

Вторую девку звали Милой. Она в буквальном смысле изнасиловала Сашу. Прямо на кухне. Теперь вот Коля ею занимается, но уже в спальне.

Илья и Саша выпили. По одной, затем по второй. И снова почувствовали силу. Можно продолжать приключение.

– Только без групповухи, – предупредил он Ягодкина, когда тот встал и направился якобы в туалет.

И без того хватили лишку... Но кто скажет, что секс с Инной не в интересах дела?

Мила уже не помнила, кто и в который раз залезает на нее. Вначале она бесилась, сама проявляла инициативу, а потом наступило удовлетворение. Ей больше ничего не хотелось...

– Не хочу больше, – уже без сил выдавила она из себя.

Очередной мужик кивнул, разрядился в нее и исчез, будто его и не было. Она осталась одна на разостланной кровати. Она уже не помнила, как ее перетащили сюда из кухни.

Она лежала на спине, не замечая своей наготы. Секса больше не хотелось, но кайф еще не прошел. Ей было хорошо...

Она не слышала, как трахали в соседней комнате Инну, как потом кто-то пришел к ней в гости. Слышала только какую-то возню в коридоре и чей-то вскрик. Но это ее будто бы и не касалось...

А через пару часов после этого за нею пришли. Те самые мужики, которые не так давно обхаживали ее. Или она их... Но на этот раз они не собирались заниматься с ней любовью.

– Одевайся! – грубо велели ей.

И тут же на нее полетела ее одежда.

Мила послушно встала с кровати, оделась. И даже не разозлилась, когда на ее руках защелкнулись наручники.

Ее повели на кухню. Сняли наручники. Но тут же надели снова. Но сначала ее руки продели за трубу батареи центрального отопления. Она не успела ничего сообразить, как на ее рот легла широкая полоса липкого скотча. Можно только мычать, но так тебя никто не услышит...

Она барахталась, пыталась сорваться с привязи, но у нее ничего не получалось. Потом успокоилась. Тупым взглядом уставилась на дверной проем. Она видела, как мужчины в строгих костюмах выходили из квартиры. С ними была неизвестная ей девчонка. Она была какая-то чумная, глаза стеклянные. Она пошатывалась, когда ее выводили. Инны не было. Наверняка ее оставили дома. Скорее всего, в таком же положении, как и Милу, только приковали к батарее в другой комнате.

Сначала ушли двое с девчонкой. Потом уходили еще двое, один из них в каких-то ужасных штанах и рубашке. Перед тем как выйти, они немного постояли перед ней. До Милы доносился их тихий разговор. Но она его не воспринимала, хотя слова и наматывались на слух.

– Куда его потом? – спросил один.

– Да к Огульному озеру, куда еще. Там же ферма заброшенная. Ну ты знаешь...

– Да, место знакомое...

– Там и продержим Коваля, пока...

Дверь открылась и тут же закрылась – больше Мила ничего не слышала.

В доме остались только она да Инна. Но у той наверняка тоже рот заклеен. Если вообще она жива... Миле стало страшно...

В дверь позвонили в половине пятого. Три длинных, два коротких и снова длинный. Это Аська, больше некому. Да и пора ей уже быть.

Коваль сделал большой глоток из бутылки, опустошил ее и отшвырнул в угол. Пошатываясь, подошел к двери, глянул в «глазок». Точно, Аська. Только она какая-то не такая, будто пьяная. А чего, может, она в своем институте спирт пробовала, медицинский. Может, его там у них завались...

Он открыл дверь и тут же отлетел от нее, сбитый с ног каким-то мужиком. Он не успел ничего понять, как сильный удар в висок выбил из него сознание.

Очнулся Коваль в машине. Водитель в белой шелковой рубашке за рулем. Еще один мужик в сером пиджаке на переднем пассажирском сиденье. Двое в костюмах по бокам на заднем, как в тисках его держат – не вырвешься.

«Э-э, чо за дела?» – хотел спросить он.

Но получилось какое-то коровье мычание. Рот его был залеплен скотчем, что ли...

– Очнулся, – сухо сказал тот, который справа.

Даже головы к Ковалю не повернул.

– Да какая разница? – пожал плечами сидевший спереди. – Он все равно уже труп...

Что за чешуя? Какой он труп? Он еще жив... Еще?.. Да, именно еще... Ковалю стало страшно, ужас наполнил каждую клеточку его тела. Он задергался, пытаясь вырваться из жестких тисков. Но мощный удар в шею снова вырубил его.

За окнами уже стемнело, когда в квартиру кто-то вошел. Это могли вернуться те ублюдки, которые истязали ее, Милу. А может, это милиционеры или еще кто...

Она задергалась, замычала.

В кухне зажегся свет, и она увидела какого-то двухметрового крепыша с бицепсами Геракла. За ним такой же грудой высился еще один качок.

– Гляди, эту телку я не знаю, – пробасил первый.

– Да тебе не все равно?..

Крепыш подошел к ней, бесцеремонно сорвал со рта скотч. Клейкая лента не хотела отпускать ее – Мила вскрикнула от боли.

– Чо, больно?.. Ничего, уже все... А где Инна?

– Не знаю, – поморщилась Мила.

Ей было неприятно разговаривать с этим накачанным монстром. Ей сейчас вообще были противны все мужики... Страшно подумать, каких-то несколько часов назад она готова была отдаться любому. И отдавалась... Долбаный «секспирин»...

– Нашел, давай сюда! – послышался голос из другой комнаты.

– Посиди здесь, крошка. Мы к тебе еще вернемся, – крепыш легонько ущипнул ее за щеку, криво улыбнулся и пошел на голос.

Наверное, Инну нашли. Неужели мертвую?

Но нет, она была жива. Мила видела, как она входила на кухню. На лице страдание, руки потирает. Затекли от наручников.

– Вот ты где? – как-то странно обрадовалась она.

И бросила взгляд за спину.

– Эй, Туша, а чего Милку-то не освободил?

– А это чо, надо?..

– Надо...

Гераклоподобный крепыш подошел к Миле, какой-то железякой ковырнул в замке, и наручники раскрылись. Потирая отекшие руки, она поднялась на ноги. И тут же оказалась в объятиях Инны.

– Жива, подруга!..

– Ты тоже...

– А братана моего того... – потускнела Инна.