губах легкая улыбка. Будто самой себе улыбается. – Ушла, тебе записку оставила. Ждала тебя. А потом Люба сказала – не жди. И показала, где ты... И вот я здесь...

Марта замолчала. И снова все внимание на дорогу. А Никиты рядом словно нет.

Никита хотел спросить ее о Любе. В каком образе, как и когда она является Марте. Но промолчал. Уж больно все это неестественно, сплошная мистика. Бабушкины сказки. Вымыслы больного воображения. Не верит он всему этому. Но и отмахиваться тоже нельзя... Как могла узнать Марта о том, что ее след взяли менты? Как узнала, где найти Никиту? Откуда ей стало известно, что дом взлетит на воздух?..

Марта была в глубоком трансе – реакция на гибель Любы. Потом она вышла из ступора. Расправилась с двумя киллерами. И снова шоковое состояние. А потом она исчезла. Чтобы спастись от ментов. Чтобы спасти Никиту. И теперь снова погружается в бездну апатии.

Им повезло – они успели выскочить из машины, когда появились четыре братка. Но громил их Никита. Ему достаточно было посмотреть на Марту, чтобы понять – она стрелять не будет...

Марта ненавидит то, чем занималась раньше. Она тянется к новой жизни. Никита мог только приветствовать это.

Она избавилась от Зои, от ее страшной опеки. И Никита тоже избавился от черной мадам. Теперь у них с Мартой будет все хорошо.

– Дорогая, милиция тебя искать не станет, – сказал он.

– Я знаю, – кивнула Марта.

– Откуда?

– Люба...

Все та же Люба... А может, и Марта и он вместе сошли с ума?..

Никита перебрался на заднее сиденье. Взял сумку, которая валялась под ногами покойной Зои. Раскрыл ее. В ней лежали деньги. Пачки баксов.

– О! Да мы живем! Деньги. Много денег...

Ему не больно-то хотелось радоваться такому трофею. Но он заставил себя разыграть восторг. Чтобы хоть немного взбодрить Марту. Но та даже ухом не повела. Будто деньги ее вовсе не волновали.

Никита пожал плечами, отшвырнул сумку с деньгами. Продолжил исследование. Нашел у Зои новенькую записную книжечку. В ней ничего – только один семизначный номер.

– А что, если?..

Но развить мысль Никита не успел. Джип остановился в заснеженном лесу. Неподалеку от белой «восьмерки» – машины Марты.

Джип и Зою в нем облили бензином и подожгли. Из нее забрали только сумку с деньгами и блокнот Зои.

«Восьмерка» взяла курс на город.

– Куда едем? – спросил Никита.

– Ко мне домой, – твердо сказала Марта.

– Но...

– Ты же сам сказал, что милицию нам бояться нечего...

– А киллеры?

– Это не страшно...

Никита лишь пожал плечами.

Всю дорогу к дому он пытался заговорить с Мартой. Но она как воды в рот набрала. Молчала. Словно не слышала его. Словно он вовсе для нее не существовал...

И только когда Никита сам замолчал и обиженно стал глядеть в окно, Марта остановила машину.

Она повернулась к нему, взяла его за руку. Заглянула ему в глаза. Нежно и с болью улыбнулась ему.

– Никита, милый, ты мне очень дорог. Я тебя очень люблю. Но мне сейчас очень плохо. Ты должен меня понять...

Никита ее понимал. Поэтому больше не дулся.

Марта по-прежнему остро переживает гибель сестры. Но время – лучший лекарь. Оно залечит ее душевные раны. Она успокоится. Ее перестанут преследовать галлюцинации. Она сможет думать только о Никите...

Все у них будет хорошо...

Девушка в черном пальто с песцовым воротником явно была чем-то встревожена. Она подходила к своему подъезду, озираясь по сторонам. Будто чего-то боялась.

А бояться ей было чего...

– Объект входит в подъезд, – послышалось в наушниках.

Светлов напрягся. Петя Иванов, сотрудник «заказного» отдела, также приготовился к прыжку.

Девушка подошла к двери своей квартиры.

– Здравствуйте!.. – Возник за ее спиной Петя.

Она вздрогнула. И тут же резко развернулась к нему. И вместе с корпусом на разворот пошла рука. Но с небольшим запозданием, равным времени, которое необходимо, чтобы быстро вытащить оружие.

А оружие необычное. Шариковая ручка-пистолет. Девушка явно была профессионалом. Еще чуть-чуть, и Петя получил бы пулю в живот. Но Светлов опередил девушку, не позволил ей вывести ствол на цель. Он перехватил руку, зафиксировал, взял на болевой прием.

Девушка взвыла. И тут же появился видеооператор и двое понятых. Процесс изъятия оружия лег не только на пленку, но и в протокол.

Теперь этой диве не отвертеться от уголовной ответственности по факту незаконного хранения оружия и попытки применения его против сотрудника милиции. И когда она это поняла, взвыла сильней, чем от боли.

– А ты не переживай, красавица, – сказал ей Петя, когда ее втащили в квартиру. – Ты можешь уйти от наказания... Знаешь, как?

Девушка затравленно посмотрела на него. И кивнула. Да, она знает, как помочь ментам. Да, она готова это сделать...

Петя и еще один сотрудник его отдела остались наедине с посредником киллерской организации. А в квартире появились два спеца из ФСБ. Вместе со Светловым они обследовали комнату, где мог храниться «тревожный» передатчик. И они его нашли. А в нем...

– Осторожно, – сказал «комитетчик». – Если взорвемся, нас будут собирать по клочкам долго и нудно.

Как и предполагал Светлов, передатчик был оборудован взрывным устройством. Но взрыва не будет...

Позавчера вечером позвонил Никита. Он сообщил номер телефона. Сказал, что, возможно, это телефон посредника. Добавил, что Зоя Кречет приказала долго жить. Мол, его вины в этом нет...

А сегодня взяли посредника. Ее уже допрашивают. И, судя по всему, процесс идет как по маслу. Похоже, сегодня предстоит веселенькая ночь. Диспетчеров, киллеров и всю остальную шушеру второй киллерской бригады придется брать пачками...

Мама кружила вокруг Марты, как курица над своим выводком. Хлопотала, суетилась, не могла нарадоваться.

Никита привел ее в дом. Представил как свою невесту. Думал, это хоть как-то подействует на Марту, оживит ее. Но Марта всего лишь позволила себя считать его невестой. И маме улыбалась какой-то неживой улыбкой.

С Любой Марта не общалась. По крайней мере, Никита не замечал за ней ничего такого. Но она все глубже уходила в себя. И все меньше реагировала на Никиту. Как ни пытался он ее расшевелить – все напрасно.

Сегодня еще одна попытка вернуть ее к нормальной жизни. Он привел ее к себе домой. Оставил на попечение матери.

А сам к отцу.

– Ну что, отвоевался? – спросил отец.

– Ага...