Челси покраснела.
— Ничего. Мы оба слишком устали, наверное.
— Вряд ли это может служить оправданием.
Она подняла на него глаза. Полотенце в виде тюрбана до сих пор украшало ее голову, но некоторые непокорные серебристые пряди — он опять поразился их цвету — выбились и теперь игриво обрамляли лицо. Она сдула мерцающую прядь с глаз.
— Ладно, ты прощен. Теперь счастлив?
— Да, — ответил Рэнд, сознавая, что все не так просто. Есть единственная вещь на свете, которая сделала бы его счастливым. И, как часто в жизни, именно эту вещь он получить не мог.
Он вынул разогретый пирог из духовки, а она достала из раковины то, что там мыла. Редиска. Челси положила ее в миску с салатом, поверх помидоров, поверх всего.
Пока она атаковала пирог, Рэнд попытался найти дипломатический подход к салату.
— Ешь ты с аппетитом, не характерным для пациента клиники пищевых расстройств, — заметил он.
— У меня нет никаких пищевых расстройств!
— Несомненно. Тебя раздражает, что о тебе ходят такие слухи?
— Сегодня утром еще как раздражало! Но сейчас я чувствую себя другим человеком.
Он вынул латук из миски и неуверенно повертел в руках. Зная, что за ним наблюдают, положил его в тарелку и раздвинул листья. Кое-где проглядывала земля…
— В каком же смысле ты стала другим человеком? — спросил он, откусывая кусочек латука. Есть овощи с песком ему уже доводилось.
— Сегодня я задумалась о многих важных вещах. Знаешь, о каких?
Он медленно жевал латук.
— Нет. О каких?
— Я не хотела сюда ехать. А тетя могла бы умереть, если б мы не приехали в Фаревелл. Не удивительно ли?
Он кивнул, не понимая, куда она клонит.
— Бывает, что все иногда складывается удивительно правильно. Одно неожиданно подходит к другому.
Что именно она имеет в виду? Не его ли и себя? Но это сочетание настолько немыслимое!.. К счастью, он воздержался от вопросов.
Она положила себе салат. Взглянула на латук и жутко побледнела. Отпрянула назад, стул опрокинулся, и Челси упала на пол. Вскочив, он подбежал к ней, подхватил, прижав к себе раньше, чем успел понять, что делает.
— Ты в порядке?
— Кажется, локоть поцарапала.
Он повернул ее руку. На локте красовалась громадная красная царапина. И Рэнд сделал то, что поклялся не делать.
Поцеловал ее. Поцеловал царапину на локте. Она выставила свой намазанный йодом палец, и он поцеловал его тоже.
— В латуке был жук, — сказал голос Челси откуда-то издалека. И прибавил: — Фу! — Протянула руку и дотронулась кончиками пальцев до его губ.
Если они останутся в таком положении, она его поцелует. Он не должен допускать такого. Но силы любого человека не беспредельны…
— Не тревожься о маленьком жучке, — прошептал Рэнд. — Порой у меня на обед только они и были… — Он осторожно отпустил ее. — Ты в порядке?
Она кивнула.
— Я очень устала.
Ее губы дрогнули, и он подумал: «Если она заплачет, мне конец».
Но она не заплакала. Она очень быстро заморгала, а потом объявила:
— Я иду в постель.
Очень хорошо! Замечательно. Он приказал себе не говорить ничего, что может задержать ее уход.
— Спокойной ночи, kariima.
— Что это значит?
— Что-то вроде принцессы. — Эта было не совсем правдой. Kariima значит нечто благородное, ценное, дорогое. Все то, чем она постепенно становилась для него и в чем Рэнд не желал сознаваться.
После ее ухода Рэнд прибрал на кухне. Взглянул на часы и включил телевизор. Два черно-белых канала, в одном как раз «Знаменитости сегодня».
— Челси Кинг не в клинике О'Хара.
Он подобрался.
— Челси Кинг в Фаревелле, штат Виргиния.
Заявление сопровождалось нечетким снимком с сотового телефона, на котором он сопровождал Челси по ступеням больницы. В камеру попал ее профиль.
— Нам неизвестно, кто ее новый приятель, но мы будем держать вас в курсе. И это все на сегодня.
Он выключил телевизор. Черт, черт, черт! Надо бы просмотреть папку, но сегодня он слишком устал. А вот что обязательно следует сделать, так это позаботиться о безопасности. Он закрыл все двери. В качестве дополнительной меры безопасности взял коврик и положил его перед дверью заднего хода. Бенджамин печально поглядел на свое старое привычное место, потом угрюмо протрусил к коврику у двери. Отлично! Сдвинуть йоркширскую свинью будет не просто. Переднюю дверь Рэнд забаррикадировал кушеткой. Так, выходы перекрыты.
Даже не сняв рубашку, он упал на кушетку и через тридцать секунд спал.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Челси казалось, что она едва уснула, как ее начали трясти за плечо.
— Sabah al-kheir, — произнес Рэнд. — Доброе утро.
Челси открыла глаза, но ощущение такое, что она все еще спит. Рэнд у ее кровати. Воин, присутствие которого в ее спальне и грозное, и успокаивающее одновременно. И в этот хрупкий момент между сном и бодрствованием, когда ее собственная защита еще слаба, она подумала: каково это — быть женщиной, получающей его улыбку, обнаруживающей за его силой нежное сердце?
Предательская мысль — под стать мысли его поцеловать. Каково просыпаться рядом с таким человеком? Делить с ним его мир, который шире, глубже и ярче ее собственного? Глупые мысли, но сердце порой бывает глупым — в те моменты, когда разум еще не совсем пробудился…
— Sabah al-warada, — сонно проговорила Челси. Наградой ей стал удивленный и радостный взгляд Рэнда. Он потянулся к ней. Девушке показалось, что сейчас его ладонь коснется ее щеки, но он отпрянул, так и не успев дотронуться до нее. Встал и поспешно направился к двери.
— Проснулась?
Она кивнула.
— Кур я покормил, — сказал он, — но если мы собираемся готовить суп, то пора приступать.
— Который час?
— Почти семь.
Семь утра! И она, Челси Кинг, обычно не встававшая раньше одиннадцати, собирается копать картошку! Мало того, она в предвкушении этой работы! С ним…
