— Французская коса — это такая прическа, — назидательно сказала Анджи.
— Я как раз это и имела в виду. Я умею ее плести. Иногда я самой себе ее делаю. А на завтрак я ем хрустики, крекеры или поп-корн с сахарной пудрой.
Анджи широко улыбнулась.
— Я так и знала, что ты любишь хрустики, крекеры и поп-корн.
— Я тоже, — торжественным тоном добавил Гаррет. — Значит, прическа. Будем знать.
Нет, она должна радоваться, что этот необыкновенный, потрясающий человек не питает к ней никаких романтических чувств. В конце концов, у нее такие планы на будущее. А ее начальница-наставница презирает женщин, способных бросить все ради мужчины.
Даже ради такого. Тони задумчиво смотрела, как он с легкостью подхватил Анжелику и подбросил к потолку. Поймав визжавшую от восторга девочку, он посадил ее на широкое плечо и вышел, прикрыв за собой дверь. И только теперь Тони заметила, что за окном пасмурное, серое утро.
Она привстала и, потянувшись к комоду, посмотрелась в висевшее над ним зеркало. Все оказалось гораздо хуже, чем она ожидала: пятна туши под глазами были иссиня-черными, а спутанные волосы торчали во все стороны. В голове тут же всплыла мадам Йелтси. «Ну, знаешь, — сказала бы она, — доведись тебе играть на сцене ведьму, ты могла бы и рта не раскрывать — и так все было бы ясно».
Мадам Йелтси считает, что внешний вид — это преимущество и оружие женщины. Она не выносит небрежности в одежде, и, если у тебя что-нибудь хоть чуть-чуть не так с макияжем или прической, непременно получишь от нее замечание, а то и головомойку.
Тони выглядела ужасно, когда проснулась, но как ласково смотрела на нее эта малышка.
А вчера вечером как раз наоборот: ее внешний вид вполне соответствовал стандартам мадам, а он решил, что жизнь на природе не для нее, ей не справиться.
С чем ей не справиться? С тем, что величественно возвышается за окном, или с чем-то другим — с духом непокорности, что живет в нем самом?
Во всяком случае, смеялись они над ней совершенно беззлобно.
Надо позвонить мадам, сообщить ей обо всем случившемся. При мысли об этом Тони вдруг почему-то стало боязно. Она решительно прогнала эту странную робость и принялась подбирать одежду на сегодня. Джинсы подойдут, надо только будет подпоясаться ремнем. И вот этот шерстяной свитер. Мадам Йелтси то и другое очень бы не понравилось. Тони не могла вспомнить, когда она в последний раз надевала джинсы. Да и футболок у нее тоже нет.
Сунув вещи под мышку, Тони осторожно открыла дверь и пробежала в ванную.
Из кухни доносился лепет Анжелики и хмыканье многотерпеливого Гаррета.
— Это она там поет? — спросила Анжелика, прерывая свой бесконечный рассказ о каких-то Понго и Пердите, которых Гаррет, как предполагалось, знает. На самом деле дядя и понятия не имел, кто это.
Он достал молоко из холодильника, прислушался, ухмыльнулся.
— Наверное, она.
— Ой! — восторженно воскликнула Анжелика. — Ужас какой-то!
— Ты собиралась вести себя как воспитанная девочка, не забыла?
— Я чего-то не понимаю. Значит, иногда можно говорить неправду? Это же будет неправда, если я скажу тете, что она хорошо пост.
— Она тебе не тетя.
— Это от Антонио, я тебе уже говорила. Анжелика упрямо сдвинула брови. Ничего не поделаешь — она решила, и ее уже нипочем не переубедишь.
— Ну так что, я должна ей сказать, что она хорошо поет?
— Самое правильное будет просто не говорить об этом.
— Ладно, поняла. Так о чем я говорила до этого?
— Что-то такое о парне по имени Понго.
— Это собака, глупый. Ты вообще меня слушаешь?
— Очень внимательно.
— А может, ты просто делаешь вид, потому что воспитанный? — Анжелика бросила на Гаррета испытующий взгляд.
Из ванной сквозь шум воды доносился голос Тони — она напевала песенку «Черноглазая девушка».
Нет, это что творится? У него начинаются четырехдневные курсы, к которым он даже не подготовился как следует, а он хохочет? У него странная гостья, которую и на десять минут нельзя оставить одну в горах, а он находит ее очаровательной?
С какой стороны ни посмотреть, все просто ужасно. Как ее пение.
— Мне нравится, когда ты смеешься, — заметила Анджи.
— Мне тоже, — неожиданно для себя ответил Гаррет. У него откуда-то вдруг появилась уверенность, что все будет просто замечательно. И не только на курсах.
Тони появилась в джинсах, подвернутых снизу и затянутых ремнем на талии, и в его свитере с медведем, который был ей ужасно велик, хотя она была и не маленькая. На голове у нее было некое подобие французской косы, на лице — ни следов косметики.
Она была невероятно соблазнительной. Намного соблазнительнее, чем во вчерашней узкой короткой юбке. А утром он вообще не мог от нее глаз оторвать — розовая после сна, волосы рассыпались по подушке, в разрезе рубашки белеет нежная шея. А от смешных пятен туши цвет глаз у нее сделался только гуще — они были ярче тех изумрудных озер, что встречались ему в горах.
— Она умеет ее заплетать, — сказала Анджи, показывая глазами на Тони.
Гаррет вздрогнул.
— Что?
— Французскую косичку.
— Ах да. Умеет.
Ну все, теперь она станет в глазах Анджи непререкаемым авторитетом. Однако вот уже большая прядь волос выбилась из косы. Гаррет был бы не против, если бы и остальные последовали ее примеру.
— Есть что-нибудь новое о пропавшем ювелире? — спросила Тони, садясь за стол.
Анжелика уже успела до краев наполнить ей тарелку рисовыми хлопьями, умудрившись рассыпать добрую половину пакета. Тони сделала вид, что ничего не заметила.
— Я разговаривал сегодня с Фреем. Пока ничего. Он просил вам передать, чтобы вы никуда не звонили.
— Но мне нужно позвонить на работу!
— Он позаботится об этом.
— Вы не понимаете. Мне нужно поговорить с…
— Нет.
— Когда дядя говорит «нет» таким голосом, — прошептала Анжелика, наклонившись к Тони, — лучше не делать того, чего он не разрешает.
Глаза у Тони вспыхнули, Гаррет понял, что она не уступит. Ни за что. Он вздохнул — да, плохой из него дипломат.
— Попробуй сказать ей по-воспитанному, — вмешалась Анджи.
— Дорогая мисс Карлтон, по моему твердому убеждению, в интересах вашей безопасности было бы нежелательно, чтобы вы звонили сегодня на работу. Очень вас прошу.
— Ой, — выдохнула Анджи. — Не очень попятно, зато вежливо. Правда, тетя?
На лице у Тони заиграла легкая улыбка, потом показались ровные белые зубы, глаза потеплели и стали ярче, чем зеленые листочки кислицы.
— А я поняла те слова про безопасность! — заявила Анжелика. — Дядя хотел сказать, что, если не
