будет по-прежнему.

— Расскажи мне все, — прошептала она, — о том, что тебе нравится в этой жизни.

Тернер натянул поводья, и его конь отступил назад и взвился на дыбы. Он обвел рукой огромное пространство вокруг них.

— Все это, — сказал Тернер.

Через несколько часов ее ноги ослабели, и все тело ломило от усталости.

Но она уже не обращала на это внимания. Она могла бы скакать рядом с ним всю жизнь.

Тернер взял с собой воду, но у них не было еды, и в конце концов, сильно проголодавшись, они устремились обратно к дому.

Они вошли в дом, весело хохоча.

Эбби испекла печенье. Тернер и Шейла уселись за стол и с жадностью проглотили его за ланчем, не обращая внимания на Эбби, которая сияла от счастья, глядя на них.

Тернер по очереди подбрасывал в воздух Ники и Даниэллу. Дом звенел от их смеха.

Раздался телефонный звонок.

— Шейла, это тебя.

Она нахмурилась. Неужели это действительно звонят ей? Ведь никто не знал, где она. Она специально не дала матери телефон. Возможно, это Мария?

— Барри! — удивленно воскликнула она.

Ей показалось, что смех тут же прекратился.

— Как ты узнал этот номер? Что значит от моей матери? Определитель номера?

Она наблюдала за Тернером, который лег на спину посреди кухни, продолжая подбрасывать детей. И почему ей показалось, что он перестал играть с ними? Они вопили громче прежнего, и Тернер не обращал на нее никакого внимания.

— Что это там за ужасный шум? — поинтересовался Барри.

— Тернер подбрасывает Ники к потолку.

— Твоя мать сказала, что он красив.

— Да, — прошептала она, а затем добавила: — Но только если тебе нравится такой тип мужчин.

— Ну и что это за тип?

— О, знаешь, он суровый, сильный, настоящий искатель приключений. О таких мужчинах пишут в романах.

Эбби улыбнулась ей, проходя мимо с подносом свежеиспеченного печенья.

Шейла схватила одно и нервно надкусила его.

— Он не музыкант и не имеет отношения к творчеству? — В его голосе послышались самодовольные нотки.

— Да, — согласилась она.

— Ну и когда ты возвращаешься домой?

Дом. Ее маленькая уютная квартирка, в которой полно вещей, необходимых ей, сочинительнице музыки.

— Через десять дней.

Тернер понял, что мешает ей разговаривать, и, подхватив детей под мышку, выскользнул из дома через заднюю дверь. Шейла остро почувствовала, как ей не хватает Тернера, едва он вышел из комнаты.

— Барри, а сейчас я должна идти.

— Я запрещаю тебе оставаться там. — Его голос сорвался на визг.

— Прости, я что-то не поняла тебя? — изумленно произнесла она.

— Хорошо, я сгоряча сказал слово «запрещаю». Я просто хотел, чтобы ты как можно скорее уехала оттуда и вернулась домой.

— У тебя нет никаких прав говорить мне, когда я должна вернуться.

— У меня такое ощущение, что я говорю с чужим человеком, — холодно заметил он. — Мы почти помолвлены, Шейла.

— Нет, мы не помолвлены. Мы поговорим, когда я вернусь.

Возможно, когда она вернется, то станет прежней Шейлой. Уступчивой, милой девушкой, готовой всегда выслушать других.

— Я должна идти, — в отчаянии произнесла она.

— Нет, твоя мама хочет поговорить с тобой.

Шейла с размаху бросила трубку на рычаг. Она почувствовала, что дрожит с головы до пят.

Эбби с жалостью посмотрела на нее и предложила печенье.

Телефон снова зазвонил. Шейла, не отрываясь, смотрела на него.

— Ни в коем случае не бери трубку, — предупредила она Эбби и вышла за дверь.

Тернер вместе с детьми устанавливал палатку.

— Шейла, возьми ту веревку и помоги Ники натянуть ее.

Она сразу перестала дрожать.

— Одну минуту.

Шейла подошла к своей машине, открыла дверь и, порывшись в кассетах, отыскала «Песнопение». Она вставила кассету в магнитолу и включила звук на полную громкость.

Шейла подошла к Ники и взялась за веревку, но случайно выронила ее из рук и, споткнувшись, упала, а Ники свалился на нее. Тернер тут же оказался рядом, и когда он взглянул на нее, на его чувственных губах заиграла восхитительная улыбка.

— Не ушиблась?

Шейла мотнула головой, но ее дрожь не укрылась от его зорких глаз. Тернер подозревал, что она расстроилась вовсе не из-за того, что упала, а из-за телефонного разговора.

Не надо было целовать ее, подумал Тернер. У нее есть друг, а он тут третий лишний.

Но при разговоре ее лицо не светилось от радости.

Не светилось так, как после его поцелуя. Сладкий поцелуй, такой невинный и чистый. Поцелуй девушки, в которой скрывается огромная страсть.

Завоевать Шейлу — значит навсегда превратить свою жизнь в полный хаос. У Тернера не было плана, да он и не представлял, что можно придумать в такой ситуации. Если он не окончательно лишился разума, то сядет верхом на старого Стэна и ускачет отсюда.

Но, глядя на Шейлу, Тернер уже не знал, что будет более безответственным поступком: если он уедет или останется здесь.

Музыка, доносившаяся из ее магнитолы, наполняла негой и успокаивала его. Это была чудесная мелодия. Она казалось печальной, но в ней отчетливо звучали ноты надежды и восхищения жизнью.

— Хочешь сегодня ночью спать в палатке? — спросил Тернер Шейлу.

Озабоченное выражение исчезло с ее лица.

— А разве не будет холодно?

Он, конечно, надеялся, что так и будет.

— У меня есть отличные спальные мешки.

Ее взгляд был очень выразительным. Она изо всех сил боролась сама с собой, как и он. И если только Тернер не ошибся в своих предположениях, Шейла тоже проиграла эту битву.

— Конечно, хочу!

— О, как чудесно, — воскликнула Даниэлла. — Дядя Тернер разведет костер, мы будем есть зефир, а затем споем. Ну а потом ляжем спать в палатке!