– В конце года у нас отчетновыборная конференция. Если те, кто доверил мне этот пост, посчитают, что я не оправдал их надежды, то, конечно, уйду.

Грызлов ничего не ответил, но из его красноречивого молчания я сделал вывод: дело решенное!

После встречи с министром я зашел в Олимпийский комитет России к Леониду Тягачеву:

– Что, в верхах решается вопрос о моей отставке?

– Первый раз об этом слышу.

Тягачева я знал давно, он врать не умел.

Тот же вопрос задал Фетисову. Вячеслав ответил более дипломатично:

– Неудовлетворенность в твой адрес высказывается, но никаких указаний не было и нет, поверь.

В таком вот подвешенном состоянии я пробыл некоторое время, начал готовиться к отчетно- выборной конференции. Совершенно неожиданно для меня водин изтакихдней раздался телефонный звонок. Звонивший представился:

– Я Потанин. Вячеслав Иванович, не можете ли подъехать ко мне в офис?

С В. О. Потаниным мы до этого не общались, вежливо кивали друг другу при встречах на официальных мероприятиях, и не больше того. Я знал, что он дружен с бадминтоном, горными лыжами, а футболом особо не интересуется, лишь в последнее время, правда, стал появляться на стадионах. Поэтому вопрос, зачем пригласил меня один из известнейших предпринимателей и меценатов России, оставался неразгаданным до того самого момента, пока мы не уселись с ним за стол и не принялись пить чай с сушками и медом.

– Вячеслав Иванович, не хочу от вас ничего таить. Грызлов и Фетисов просят меня выставить свою кандидатуру на выборы президента Российского футбольного союза. Я ответил, что подумаю над этим предложением. Поэтому решил встретиться с вами. В принципе, если я займу эту должность, вы согласны стать вице-президентом, правой рукой?

Честно признаться, я растерялся и только после паузы ответил вопросом на вопрос:

– А зачем я вам?

– Я слишком далек от футбола. Я не смогу для него сделать столько, сколько сделали вы.

Я вновь замолчал. Владимир Олегович пояснил свою мысль:

– Я не люблю тех, кто ноет и ругает прошлое и настоящее, оправдывая этим свою несостоятельность. Вы не ныли. Может, я своеобразно, со своей, Так сказать, колокольни смотрю на футбол, но вижу вот что. Вы первым добились проведения коммерческих выездов и игр. Первые контакты с зарубежными партнерами установили тоже вы. И то, как и какие реорганизации провели в период развала страны, тоже достойно уважения.

В то время, когда я пришел на должность начальника Управления футбола, структура его была выстроена весьма логично и четко. Существовали союзное Управление футбола, управление в союзных республиках – на Украине и в Белоруссии, республиках Прибалтики – гостренеры, в других республиках Союза – отделы футбола. Работать с людьми при такой системе было просто и удобно.

На Украине долгое время футбольное хозяйство возглавлял Н. Фоминых, в Белоруссии – заслуженный тренер республики Е. Шунтов, в Грузии – заслуженный мастер спорта, участник Олимпийских игр 1952 года А. Чкуасели, в Армении – сначала А. Тоноян, а затем заслуженный тренер республики Л. Захаров, в Азербайджане – мастер спорта Р. Агигезалов, в Казахстане – бывший капитан «Кайрата» Т. Сегизбаев, в Узбекистане – мастер спорта А. Иноятов, капитан «Пахтакора», в Туркмении – В. Пелагейкин, в Таджикистане – член Союза писателей М.Левин, в Киргизии – С. Ишмухамедов.

Познакомившись с ними ближе, оценив их деловые качества, я пришел к выводу, что руководителям этого звена можно и нужно давать больше полномочий. И они стали самостоятельно проводить зональные соревнования второй лиги по футболу, детские соревнования. Москва лишь утверждала единый регламент, единые правила для всех.

Потом для каждой союзной республики мы выделили ставки государственного тренера. Это была, если признаться, маленькая хитрость. На должность эту назначались, как бы сейчас пренебрежительно написали, «ставленники Москвы», обладавшие больше не тренерским, а чиновничьим, аппаратным искусством. Они должны были решать спортивные задачи на самом высоком партийном уровне, в кабинетах секретарей компартий республик.

В принципе новшества, проводимые в футболе, служили как бы локомотивом для всех других видов спорта.

В футболе и хоккее впервые установили штатное расписание, мы первыми ввели премиальные выплаты спортсменам, утвержденные постановлениями ЦК и Совмина, организовали первые коммерческие выезды и возможность пятьдесят процентов от заработанных сумм отдавать спортсменам. Первыми добились выезда наших спортсменов по контрактам за рубеж, правда, по существовавшим на то время правилам профессиональные футболисты, играя за зарубежный клуб, семьдесят процентов от полагающегося заработка отдавали государству. Своими инициативами мы старались сделать наш футбол профессиональным в полном понимании этого слова.

Были и неудачные шаги. Во второй половине восьмидесятых годов Валерий Лобановский, Виктор Понедельник и Никита Симонян вышли с инициативой о создании СФЛ – Союза футбольных лиг, организации, которая бы объединила штатные команды мастеров первой, второй и третьей лиг. Я как начальник управления эту идею в целом тоже поддержал – такие лиги существовали за рубежом. Но когда начали готовить устав, стало ясно, что мы рождаем нечто то ли повторяющее, то ли конкурирующее с Управлением футбола. Это противоречило уставным требованиям ФИФА, УЕФА. В этих авторитетных международных организациях фундаментом всего футбольного хозяйства считались федерации, своеобразный зонтик, под которым размешались профессиональные клубы, любительский футбол, детско- юношеский футбол, женский футбол, мини- футбол, пляжный футбол и т.д.

СФЛ претендовал на то, чтобы забрать все полномочия по управлению командами мастеров в свои руки. В таком случае, к примеру, юноши и дети остались бы «сиротами» на футбольном пространстве, до них просто никому не было бы дела! При таком «разводе» обязательно была бы нарушена система управления сложным хозяйством, началось бы «перетягивание одеяла» на себя. Кто смог бы больше урвать – урвал бы. И я сказал: «Стоп, товарищи, если мы разрушим рамки уже сложившейся системы управления, начнется бардак!» А товарищи подумали, что я боюсь потерять какую-то долю своей власти, и пошли на прием к Е.К. Лигачеву, члену Политбюро ЦК КПСС, одному из самых влиятельных на тот момент во власти людей. Перед ним предстали люди известные, уважаемые, а Егор Кузьмич в футбольные проблемы никогда не вникал и поэтому поддержал именитых просителей.

С Е.К. Лигачевым встретиться мне тогда не довелось, но я высказал свое мнение его помощнику в средствах массовой информации. Меня поддержал член-корреспондент РАН, президент Федерации футбола СССР Борис Николаевич Топорин. В общем, восторжествовал разумный подход к проблеме, и СФЛ у нас не появился.

К концу 1980-х годов затрещали основы СССР, и вместе со всей страной залихорадило и футбол. В республиках началось центробежное движение. Началось все в Грузии. Нодар Ахалкаци, прославленный тренер тбилисского «Динамо», тренер сборной СССР, стал одним из инициаторов того, чтобы команды этой республики вышли из участия в чемпионате страны по футболу. Он полностью разделял убеждения нового вождя Грузии 3. Гамсахурдиа, даже бороду отрастил такую же. Но борода – бог с ней, хуже другое. Ахалкаци, став президентом Федерации футбола своей республики, тут же стал рвать спортивные связи с Россией.

Изменилось и его поведение на публике. Ему, к примеру, ничего не стоило согнать с трибуны легенду советского футбола, бывшего капитана тбилисского «Динамо» сороковых годов Бориса Пайчадзе, высказавшего свое несогласие такому курсу.

Закусив удила, Ахалкаци совершенно не хотел понимать жизненных реалий. Я встречался с ним, убеждал: ладно, хотите проводить свой чемпионат – ваше дело, но пусть в совместных турнирах, в