Итак, антрополог вытащила листок бумаги, перенесла его на другой стол, затем, используя все те же щипцы и остроконечный стоматологический зонд, поданный доктором Бу, Бреннан стала осторожно разворачивать сгибы послания.

Это оказался обычный листок белой бумаги для принтера, обычного формата A4, ничего особенного в нем не было… пока он не был полностью развернут.

Все трое склонились над листком.

Послание было отпечатано на принтере, и шрифт, пожалуй, был тоже самым обычным – Бреннан не много знала о подобного рода вещах, ее знакомство с компьютером ограничивалось набором собственных отчетов.

Более тесные контакты с компьютером были оставлены на долю ее молодого, но невероятно талантливого ассистента – Зака Эдди; или – если нужно было что-то очень уж сложное, как процесс трехмерного иллюстрирования или реконструирования внешности по костям, которые использовались при идентификации останков, – дело доставалось Анжеле Монтенегро, которая была компьютерной феей их лаборатории.

Но не нужно быть экспертом, чтобы понять, что послание аккуратно отпечатано – заглавными буквами через два интервала.

– Сэм? – спросил Бусс, ни к кому не обращаясь.

Бреннан перевела взгляд с записки на Бусса.

– Кажется, – сказала она, – у тебя проблема.

– Кажется!

Она проигнорировала его сарказм.

– И, кстати, не одна. Если этот Сэм написал правду, то у тебя не только исчез главный свидетель, но и появился серийный убийца.

Бусс вытянул губы трубочкой.

– Что ж, может, он появился, чтобы закончить то, что не удалось сделать его сыну.

– Понятия не имею, о чем ты говоришь, – пожала плечами Бреннан.

– Сын Сэма. Дэвид Беркович. Ни о чем не говорит? Серийный убийца, прикончивший дюжину человек, а еще шестерых ранивший. Он получал инструкции от соседской собаки. Неужели не слышала?

Бреннан кивнула, сощурившись.

– Да. Я читала о нем книгу.

Агент ФБР выглядел еще более озабоченным, чем в тот момент, когда возник на пороге ее номера в отеле.

– Эй, ты в порядке, Бусс? – с сочувствием спросила Бреннан.

– Если бы я знал, – проворчал он. – Вряд ли этот след ведет к моему пропавшему свидетелю.

Бреннан моргнула:

– И это все, что тебя беспокоит?

Бусс покачал головой, поморщившись.

– Нет, есть еще этот новоявленный маньяк, дело которого начальство с удовольствием повесит на меня, позабыв о Мюсетти.

Доктор By выглядела сбитой с толку, но Бреннан все поняла. Бусс вовсе не был эгоистом, он был сосредоточен на работе, работе, которую больше некому выполнить, поэтому на сочувствие жертвам у него не было ни сил, ни времени, точно так же, как и у его коллег по ФБР.

Сейчас же перед ним встала задача, сменившая важное текущее дело, и быстро отделаться от нее у него вряд ли получится.

Бреннан вспомнила о восьмисотлетнем трупе, дожидавшемся ее в лаборатории Джефферсона.

Она прекрасно понимала, что сейчас чувствует Бусс.

Бусс взял себя в руки.

– Когда вы сможете предоставить результаты?

Доктор By и Бреннан с минутку посовещались.

– Сегодня уже поздно начинать, – ответила Бреннан. – Музей скоро закрывается, а мои коллеги из Джефферсона через час разбегутся по домам. До тех пор пока мы не предоставим материал для исследований людям, которые могут нам с этим помочь, у нас ничего не получится. Так что ответы будут готовы не раньше чем завтра, во второй половине дня.

Бусс закрыл глаза, постоял так немного, затем кивнул.

Бреннан ожидала, что агент рассердится и начнет требовать результаты прямо сейчас, по принципу «вынь да положь», как он всегда делал раньше. Но Бусс ничего не сказал, и видно было, что думает он совсем не об этом.

– Ты собираешься здесь оставаться? – спросил он.

– Да, – ответила Бреннан. – Я должна разобрать скелет и точно выяснить, сколько человек послужило для него материалом. Это отнимет большую часть ночи.

– И как же ты собираешься возвращаться в отель?

Бреннан об этом не подумала.

– Я вызову такси, – ответила за нее доктор By. – Это не проблема.

– Хорошо, – отозвался Бусс. – Значит, у меня будет время еще раз пробежать глазами дело Мюсетти. Подниму свидетельские показания. К тому времени как я приеду в офис, мой босс уже отправится баиньки, и офис будет в моем полном распоряжении. Но первое, что он от меня потребует завтра, – это результаты. – Бусс зевнул. – А до того времени, как он решит отложить дело Мюсетти в долгий ящик, у меня осталось двенадцать часов.

Бреннан наблюдала, как Бусс, пользуясь ее щипцами, пытается подцепить записку и отправить ее в пластиковый пакетик для улик. Затем агент повернулся и зашагал прочь.

Бреннан несколько раз доводилось работать с Буссом, но никогда еще она не видела его в таком состоянии, как сейчас. Раньше он выглядел крайне самоуверенным, настолько, что это резало глаза.

Но это было раньше.

Нечто подобное Бреннан приходилось видеть на школьных соревнованиях: все еще не отошедшие от спортивного азарта лихорадочно блестящие глаза тех, кого неожиданно срезали на предпоследнем этапе.

Дело о пропавшем Мюсетти подтачивало Бусса изнутри. Он проигрывал эту битву, а тут еще и неожиданно свалившийся ему на голову серийный убийца…

Бреннан посмотрела на скелет, все еще лежащий на столе. Бусс мог думать, что проигрывает, но теперь он был не одинок.

И она приложит все силы к тому, чтобы они оба смогли и выиграть.

Сейчас Силли Буссу больше всего на свете хотелось кому-нибудь от души врезать. И не обязательно «кому-нибудь», стенка тоже вполне подошла бы.

Держать в узде свой характер было для Бусса чем-то из разряда его снайперского мастерства – не только необходимым для работы условием, но и целым искусством. Но в такие дни, как сегодня, и дзэн- буддист вряд ли смог бы сохранять полное спокойствие.