И вот, когда собралась родить, [она] своему супругу сказала: “Повсюду в чужих странах люди, когда приходит время родить, приняв облик своей [родной] страны, рожают. Потому я сейчас в прежнем [своем] облике собираюсь родить. Просьба моя: не изволь смотреть на меня”, — так сказала.
Тут, слова ее странными сочтя, [он] тайно подсмотрел, как она родить собиралась, а [она], обернувшись огромным крокодилом, ползала-извивалась.
Тут же [бог Хоори-но микото], устрашившись [этого] зрелища, убежал прочь. А богиня Тоётама- бимэ-но микото, узнав, что [он] тайно подсмотрел, за стыд это сочла и тут же свое дитя, только что рожденное, оставила и сказала: “Я собиралась всегда по морским путям приходить и обратно возвращаться. Однако облик мой тайно подсмотреть изволил, этого [я] очень стыжусь”, — и тут же морской проход загородив, [в море] вернулась-вошла.
Из-за этого священное дитя, ею рожденное, нарекли Амацухико-хиконагисатакэ-угаяфукиаэдзу-но микото — Небесный Юноша-Доблестный Бог Баклановой Крыши Ненастеленной на Морском Берегу — так назвали.
И все-таки потом, хоть и досадовала [Тоётама-бимэ] на то, что он подсмотрел, любовного томления не снеся, воспользовалась тем, что то священное дитя [нужно было] вырастить, и своей младшей сестре, Тамаёри-бимэ — Деве Нанизывания Жемчужин, поручив, поднесла [богу Хоори-но микото] песню. В той песне [она] сказала:
Так сказала.
Тогда ее супруг сложил в ответ:
Так сложил.
И вот, бог Хикохоходэми-но микото пребывал во дворце Такатихо пятьсот восемьдесят лет. Его священное погребение как раз к западу от горы Такатихо находится.
