заняты только что состоявшимся совещанием пятерых командующих.

На протяжении всей встречи Боннар сидел в уголке зала, не говоря ни слова и ни слова не упуская. Убедительная аргументация генерала Лапорта в пользу объединения европейских армий порадовала его не меньше, чем готовность остальных командиров поддаться на уговоры, – те, похоже, и сами думали о чем-то подобном. Единственное, что тревожило адъютанта, – оговорка его начальника, выдавшего, что ему известно больше о недавних сбоях в американских системах связи, чем можно было ожидать.

Боннар предчувствовал неприятности. Задумчиво подергав себя за губу, он еще раз прокрутил в памяти реакцию генерала Мура. «Английский бульдог, – подумал он. – Упрям, подозрителен до паранойи и, несомненно, американский ставленник. Лапорт напугал англичанина, и тот очень скоро раззвонит о готовящемся заговоре своему премьер-министру, военному министерству и МИ-6. Придется принимать срочные меры…»

Капитан окинул взглядом горизонт. Улетающие вертолеты казались едва видными точками. Сэр Арнольд Мур будет… нейтрализован. Боннар улыбнулся. Осталось три дня. Всего три дня на то, чтобы подобрать хвосты. Совсем недолгий срок, но для кого-то он станет вечностью.

Из-за притворенных ставень Джон Смит наблюдал, как Эмиль Шамбор нежно прижался морщинистой щекой к макушке дочери. Ученый закрыл глаза и, кажется, молился. Тереза вцепилась в отца, словно он вернулся с того света – хотя для нее так и было.

Еще раз поцеловав дочь, ученый резко обернулся к вошедшему с ним коротышке. В глазах его полыхала ярость.

– Ты чудовище! – прорычал Шамбор.

Агент слышал все, что творилось в комнате, – тонкое стекло не задерживало звука.

– Право, доктор Шамбор, вы меня обижаете, – отозвался толстячок с улыбкой. – Я-то полагал, что вы обрадуетесь родному лицу, – вам ведь придется некоторое время побыть с нами. Вы выглядели так одиноко, что я решил, будто ваши переживания помешают делу… А мы ведь не хотим этого, не так ли?

– Убирайтесь, Мавритания! Имейте совесть хотя бы оставить меня с дочерью наедине!

«Так вот что означало слово „Мавритания“,» – мелькнуло в голове у агента. Так звали этого толстощекого человечка с пустой улыбкой визионера.

– Как пожелаете. – Террорист пожал плечиками. – Дама, как я понимаю, голодна. Забыла отобедать сегодня. – Он покосился на нетронутые тарелки. – Скоро мы перекусим, так что – раз наши дела здесь уже закончены – вы сможете присоединиться к нам.

Он вежливо раскланялся и вышел, затворив за собой дверь. Щелкнул замок.

Эмиль Шамбор проводил его гневным взглядом, потом, мотнув головой, отступил от дочери на шаг, не отпуская ее плеч.

– Дай мне на тебя наглядеться, дочка. Ты в порядке? Они тебя не обидели? Иначе я им…

Его перебил грохот выстрелов. С другой стороны дома, у входной двери, началась перестрелка. До Смита донесся топот множества ног, кто-то вышиб дверь, и загремели пистолеты. Шамборы переглянулись. На лице Терезы отражался ужас, Шамбор-старший же был, казалось, не столько испуган, сколь расстроен, и постоянно поглядывал на дверь. «Крепкий старикан», – подумалось Джону.

Агент не имел ни малейшего понятия, что происходит за домом, но упустить подобный шанс не имел права. Теперь, когда оба Шамбора найдены, их предстояло вытащить. Не говоря уже о том, что пришлось пережить ученому и его дочери, без своего создателя молекулярный компьютер мог оказаться для террористов бесполезным – хотя Джон не имел понятия, заставили ли Шамбора силой запустить свое творение, или этим занимался специально нанятый программист, а целью похищения было не дать ученому повторить свое достижение.

Так или иначе, Шамборов нельзя было оставить в лапах террористов. Агент решительно подергал железные прутья на окне.

Тереза заметила его.

– Джон! Что ты здесь делаешь? – вскрикнула она, бросаясь к окну. – Это доктор Джон Смит, он американец, – объяснила она отцу, одновременно пытаясь поднять раму. – Друг твоего нового сотрудника, доктора Зеллербаха. – Вздрогнув, она пригляделась и опустила руки. – Рама прибита гвоздями, Джон. Окно не открывается.

Канонада за домом продолжалась. Агент перестал дергать за прутья – те были намертво приварены к стальной раме.

– Я все объясню потом, Тереза. Где ДНК-компьютер?

– Не знаю!

– Не здесь, – прорычал Шамбор. – Что вы…

Времени на споры не оставалось.

– Назад! – Агент поднял свой «зиг-зауэр». – Я сейчас выбью раму.

Мгновение Тереза непонимающе смотрела то на агента, то на оружие в его руках, потом, придя в себя, шарахнулась в сторону.

Но прежде, чем Джон успел выстрелить, дверь комнаты распахнулась. На пороге стоял тот самый коротышка с нелепым именем «Мавритания».

– Что за шум? – осведомился он грозно, и только потом взгляд его скользнул к окну.

Какую-то долю секунды противники взирали друг на друга. Потом Мавритания рухнул навзничь, одновременно выхватывая пистолет.

– Абу Ауда! – взревел террорист. – Ко мне!

Грянул выстрел. Смит едва успел отстраниться, когда пуля выбила окно. Рефлекс требовал открыть ответный огонь, но в перестрелке могли пострадать и Шамборы. Поэтому агент, стиснув зубы, выждал следующего выстрела и только тогда вскочил, вскидывая «зиг-зауэр».

Но комната была пуста, и коридор, видимый сквозь распахнутую дверь, – тоже. Эмиль и Тереза Шамбор сгинули так же быстро, как появились на пути агента.

Джон ринулся к последнему окну, надеясь застать пленников в соседней комнате, но он едва успел заглянуть туда – никого, – как из-за угла выскочил, держа наготове винтовку, уже знакомый ему часовой- фулани в белом бурнусе. За ним последовали еще трое, чьи повадки безошибочно выдавали в них солдат.

Агент машинально ушел в перекат. Пули зашлепали по земле за ним вслед. Благодаря бога за набежавшие на луну тучи, Джон выпустил несколько пуль – почти наугад, но одна попала террористу в живот. Наемник сложился пополам и осел наземь. Его товарищи на мгновение обернулись к раненому. Воспользовавшись этой паузой, агент вскочил и бросился бежать.

Вслед ему загремели выстрелы. Пули свистели над головой, выбивали куски дерна из-под ног. Петляя, точно заяц, агент мчался, как не бегал ни разу в своей жизни. Меткая стрельба требует не только твердой руки и верного глаза. Нужны еще и знание психологии, рефлексы, опыт, позволяющий предугадать, куда метнется улепетывающая жертва. Непредсказуемость – лучшая защита.

Вложив в последний рывок все оставшиеся силы, Джон рухнул в тень лесополосы, в густой аромат влажной земли и прелой листвы, и, не обращая внимания на жалобы перетруженных мышц, перекатился снова и, привстав на колено, открыл огонь по преследователям. Он не особенно стремился попасть в кого- либо – достаточно было того, что свинцовый град заставил вожака-фулани и его подручных залечь. Джону показалось, что двоих он ранил. Впрочем, по бегущей прямо на тебя мишени промахнуться довольно трудно.

Агент двинулся сквозь густой кустарник туда, где перестрелка началась, – к двору перед парадными дверями. По пути он внимательно прислушивался. Стрельба впереди то утихала, то начиналась с новой силой. Преследователи, кажется, не последовали за ним в чащу.

Он как раз успел обогнуть дом, когда перед крыльцом разразился ад кромешный. По оконечности ветрозащитной полосы вели огонь из самого разнокалиберного оружия по меньшей мере двадцать плотно залегших боевиков. На глазах агента из-за могучего дуба промелькнула вспышками короткая очередь, и двор огласился пронзительным воплем.

Мимо пробежал главарь террористов в своем развевающемся белом бурнусе, залег около выгородки