расстояние и вынуждена была задеть «штакетник». В итоге её поведение оказалось нерезультативным, так как дрессировщик не подкрепил такой прыжок пищей. При следующем прыжке собака корректирует свою деятельность и, совершив безопорный прыжок, наконец получает пищевое подкрепление.

После того как результат достигнут или не достигнут (то есть животное получило или не получило то, к чему стремилось, — кусочек пищи), оно обязательно оценивает эффективность своей деятельности, то есть насколько результат, полученный в конечном итоге, соответствует тому результату, который был заранее запрограммирован. Именно в этот момент наиболее активно функционирует механизм предвидения результата поведения. Предположим, что собака, прыгая много раз подряд, каждый раз задевала «штакетник» и в результате ни разу не получила пищевого подкрепления. В этом случае либо функциональная система поведения перестраивается, осуществляются новые коррекции программ поведения (принимаются новые решения) и предпринимаются все новые и новые попытки удовлетворения пищевой потребности (собака прыгает, прыгает и прыгает вновь), или уровень пищевой мотивации, направляющей поведение, снижается (падает заинтересованность собаки в работе), и животное в конце концов отказывается от прыжков через данное препятствие. Всё это происходит несмотря на объективно сохраняющуюся у собаки на прежнем уровне потребности в пище.

Рассмотрим другой пример выполнения собакой навыка по преодолению «глухого» барьера. Здесь также имеют место описанные выше стадии функциональной системы: формирование доминирующей мотивации, оценка обстановки, привлечение предыдущего опыта, просчёт программ и выбор оптимального решения, осуществление самого действия, коррекция программ в процессе осуществления действий (то есть прыжка), достижение приспособительного результата (то есть получение или не получение пищевого подкрепления), оценка параметров полученного результата и сличение его с запланированным.

Однако по сравнению с прыжками через «штакетник» прыжок через «глухой» барьер требует от собаки большего физического напряжения, а главное, более совершенной техники исполнения приёма. Поэтому к отбору оптимальных программ и предвидению результата действия предъявляется намного больше требований. Видимо, потому при прыжках через «глухой» барьер поведение собаки всегда более эмоционально окрашено.

Как мы уже отметили выше, у нашей собаки не отработана техника прыжка через «глухой» барьер, однако дрессировщик все же поднял его высоту до двух метров. В этом случае собака, ранее выполнявшая небольшие по высоте прыжки, на стадии принятия решения будет пытаться реализовать старые программы поведения, приводившиеся ранее к достижению цели, например безопорный «прыжок», а на стадии целенаправленного действия (то есть в процессе преодоления препятствия) не сможет точно скорректировать свой прыжок — рассчитать место для толчка, вовремя сгруппироваться, правильно зацепиться лапами и т.д.

В результате принимаемые собакой решения и осуществляемые целенаправленные действия оказываются крайне неэффективными: собака причиняет себе боль, ударяясь о барьер, травмируя при этом то передние, то задние конечности, грудь и т.д. (Следует оговориться, что подобную картину можно наблюдать лишь в том случае, если собакой управляет неопытный дрессировщик.) Такое несоответствие между программируемыми результатами и результатами достигнутыми приводит собаку к полному отказу от прыжков. Более того, зачастую вместо пищевой мотивации за счёт болевых воздействий со стороны снаряда у собаки появляется оборонительное поведение в форме активного избегания «глухого» барьера (то есть появляется страх перед «глухим» барьером).

Дрессировщику следует также учитывать, что во время дрессировки у собаки вместо пищевой может сформироваться другая мотивация. Например, если на дрессировочной площадке появится собака, агрессивно настроенная по отношению к нашей, пищевая мотивация, а следовательно, и поведение собаки, направленное на преодоление препятствий, сформированное на её основе, исчезнут. На базе потребности в самосохранении может возникнуть либо поведение активного избегания, либо агрессия в той или иной форме. Если же в месте занятия окажутся друзья нашей собаки — «знакомые собаки», — то пищевая мотивация также может уступить место игровой. В этом случае сформируется функциональная система игрового поведения, и занятия по преодолению препятствий придётся также приостановить, а вместо занятий дрессировкой полюбоваться на играющих собак.

Если в процессе дрессировки собака насыщается, то есть достигает конечного результата — удовлетворения пищевой потребности, то функциональная системы данного поведения распадается. При этом пищевая мотивация, базировавшаяся на соответствующей потребности, перестаёт доминировать, соответственно радикально изменяется поведение собаки, его направленность. В таких условиях дрессировка на базе пищевой мотивации не даёт результата.

Таким образом, на примере небольшого дрессировочного фрагмента мы рассмотрели достаточно сложное целенаправленное поведение собаки, базирующееся а пищевой мотивации и направленное на преодоление препятствий. Другие формы целенаправленного поведения, основанные на других мотивациях — оборонительной, игровой, половой, питьевой, — в целом имеют ту же организацию. Системный подход к процессам обучения и дрессировки позволяет в корне перестроить мировоззрение дрессировщика — его отношение к дрессировочному процессу, и прежде всего к собаке как объекту дрессировки.