едва отстучали молотки плотников. Все трое были облачены в длинные кожаные килты, украшенные серебряными звёздочками, а Мариция поверх килта легионера накинула на себя простую короткую тунику из серого полотна. Каждый до сих пор с гордостью носил символ отцовского легиона, изображающий вставшего на дыбы коня.
За спинами братьев поблёскивали отполированные рукояти секир, споря сиянием с начищенными лезвиями. Секиры были украшены затейливой резьбой и необычайно массивны, так же как и простые серебряные шлемы, оставлявшие лицо открытым, но прикрывающими щеки и шею. Сестра тяжёлой секире предпочла длинный меч.
Великая Арена буквально лопалась от переполнявшего её народа, казалось, каждый минотавр в Нетхосаке счёл своим долгом явиться сюда. После вакханалии убийств и радости, проявленной уличными толпами, Хотак распорядился как можно скорее устроить пышную коронацию. Он понимал, как важно использовать подходящий момент всеобщего безумия, пока никто не начал задавать лишние вопросы.
— По-прежнему никаких известий о Тирибусе, Кеске и Рахме! — Мариция прокричала это в самое ухо Бастиану, но слова из-за шума толпы показались тому шёпотом.
— Я говорил отцу, что сначала надо уплатить все долги! — ответил он.
Чёрный минотавр искоса посмотрел на верхний уровень Арены, туда, где между статуями чемпионов стояли лучшие стрелки легиона. Кое-где в ряду статуй зияли бреши — это были места монументов Чоту. Цепочки тяжеловооружённых солдат занимали входы и выходы, разделяя бушующую толпу на квадраты.
— И как долго… — начала Мариция, но в этот момент одетые в серебристые платья герольды подняли к губам длинные изогнутые трубы. Арена многократно усилила звук, и громовой рёв обрушился на трибуны. Будущий император и его супруга прибыли.
Распахнулись главные ворота Арены — через них обычно выпускали хищников, и показались две роскошные колесницы, богато украшенные золотом и поблёскивающие антрацитом, каждая была запряжена четвёркой удивительных по красоте коней вороной масти. Колесницы ворвались на поле и понеслись по кругу. За каждой из них следовали два воина почётного конвоя.
Сделав круг, колесницы свернули к середине поля и одновременно резко остановились. Трибуны в восхищённом молчании следили, как командующий Хотак Де-Дрока и леди Нефера величаво шагнули на камень Арены.
Нагрудник Хотака блистал на солнце, а по плечам струилась роскошная золотая накидка, но обрамляла она уже не императорский знак кондора, а изображение чёрного боевого коня, вставшего на дыбы. Улыбка Хотака ослепляла из-под роскошного шлема, правая рука лежала на длинном мече, чей эфес украшал орнамент из рубинов, а лезвие — гравировка, одно-единственное грозное слово: СУДЬБА. Грива Хотака была искусно расчёсана и подстрижена так, что каждая прядь блестела драгоценным маслом, когда он махал обезумевшей от радости толпе.
По левую руку от него леди Нефера также приветствовала свой народ. Величественная жрица облачилась в драгоценный наряд главы Предшественников, которые оказали неоценимую помощь мужу в его восшествии на трон. Серебристый шёлк одежд загадочно переливался, подхваченный и стянутый в талии изумрудно-зелёным шнуром поверх поясной цепи с настоящими изумрудами. Длинный шлейф мантии тянулся далеко позади неё, подхваченный сзади двумя молодыми женщинами-воинами. Три изумительных по красоте ожерелья в виде переплетающихся змей украшали шею Неферы, а между рожками были натянуты тонкие ленты с алмазами и рубинами, сверкавшими как звезды. Вокруг прекрасной леди витало облако запаха лаванды, которая считалась не только ценнейшей из душистых притираний, но и безумно нравилась её мужу.
Позади машущей пары появился Арднор. Старший сын Хотака, как всегда, был облачён в серую мантию Храма, и его вид ничем не отличался от повседневного, разве только наличием белоснежной тупики, видневшейся в разрезе ворота, и ремня тяжёлой секиры. Но главным атрибутом его праздничного наряда, безусловно, стал чёрный шлем, свидетельствующий о принадлежности к Защитникам.
Со всех концов трибун на поле к будущему императору потянулись ближайшие друзья и чиновники, командиры и главы крупных кланов, примкнувшие к заговору. Все они были одеты в самые изысканные наряды и драгоценные доспехи. Арена взревела громче, хотя отсутствие некоторых Великих Домов явно бросалось в глаза. Не пришли и патриархи тех Домов, которые избегли кровавых списков, а многие остались сидеть, смешавшись с народом, на трибунах, вынуждая остальных гадать об их дальнейшей судьбе.
Помост был накрыт огромным полотнищем, изображавшим тень большого чёрного коня, а на самой высшей его точке, хорошо видимый отовсюду, стоял императорский трон, специально для коронации привезённый из дворца. Высокий, вырезанный из красного дуба, он был украшен резьбой, а спинку венчала голова свирепого минотавра с огромными изогнутыми рогами. Это было лицо Бога Саргаса (или Саргоннаса, как на священнический манер его называли многие).
Хотак с супругой дошли до трона и остановились. Немедленно рядом с троном был поставлен изящный стул для верховной жрицы, вырезанный в виде волн бушующего моря и опирающийся на лапы могучего дракона.
Однако ни командующий, ни леди Нефера не сели, а продолжали приветствовать толпу. Арднор приблизился к матери и, игнорируя своих братьев и сестру, стоял с таким видом, словно это его коронация.
Будущий император сделал знак, и герольд выдул чистую ноту, извещая о появлении следующего гостя.
Волосы на загривке Бастиана встали дыбом, а Мариция тревожно переглянулась с Колотом. Они ожидали увидеть измождённого и покорного минотавра, возможно в цепях, но уж точно в простом платье.
Лотан оказался единственным членом Высшего Круга, который пережил падение Чота, остальные пятеро были давно мертвы. Он был с ними до самого конца, а когда советник Борил попытался бежать к императору, чтобы предупредить его о грозных слухах, Лотан попросил того сначала зайти к нему в дом, где и приказал слугам, спасая собственную жизнь, убить несчастного.
Теперь, окружённый пятью стражами почётного караула с развевающимися гербами нового императора на знамёнах, он торжественно направлялся к Хотаку. Топот и гул на трибунах стали оглушительными. Когда наконец Лотан встал рядом со стражей, Хотак снял шлем и они с леди Неферой торжественно опустились на приготовленные им места. Арена замерла.
Лотан повернулся, и все увидели, что он нёс два свёртка, укрытые от глаз толпы роскошным плащом, и теперь поднял один над головой.
— Корона Торота! — в один голос выдохнули трибуны.
Корона имела вид роскошного шлема, украшенного драгоценными камнями и головой кондора на гребне. Рубиновые глаза птицы ослепительно горели, многие, на кого пал их взгляд, потеряли сознание.
Другая рука Лотана взлетела вверх.
— Секира Макела Людоедской Погибели! Конечно, никто не верил в то, что золотая секира с алмазными рунами была той самой, которой владел великий император, освободивший расу от рабства. Все знали и то, что корона Торота была изношена хозяином в его многочисленных походах за Кровавое море, а значит, оба артефакта были созданы значительно позднее как символы и гаранты переходящей власти.
— Нет большей чести, — начал Лотан, — чем удостоиться этой великой короны и носить легендарную секиру… Нет большей чести, чем воссесть на трон предков и удостоиться права управлять миром! — Он медленно повернулся к Хотаку. — Мы много, раз были порабощены, но всегда сбрасывали рабские кандалы! — Это был длинный список свершений минотавров, известный каждому ребёнку. — Нас побеждали, но мы всегда поднимались на битву, ещё более сильные, чем прежде! — Тысячи минотавров на трибунах подхватили его слова, проговаривая их вполголоса; гулкое эхо в унисон вторило Лотану, его голос креп: — Мы поднялись к новым высотам, когда остальные расы пали! Мы — будущее Кринна!
— …будущее Кринна, — вторило со всех сторон.
— Облечённые предками править всем! — уже кричал Лотан.
— …править всем…
— Мы дети судьбы!
— …судьбы… судьбы… судьбы…
