повинностью — учебной, состоявшей в обязательном начальном обучении. По указам 20 января и 28 февраля 1714 г. дети дворян и приказного чина, дьяков и подьячих, должны обучиться цифири, т. е. арифметике, и некоторой части геометрии, и полагался «штраф такой, что не вольно будет жениться, пока сего выучится»; венечных памятей[64] не давали без письменного удостоверения о выучке от учителя. Для этого предписано было во всех губерниях при архиерейских домах и в знатных монастырях завести школы, а учителями посылать туда учеников заведенных в Москве около 1703 г. математических школ, тогдашних реальных гимназий; учителю назначалось жалованья 300 рублей в год на наши деньги. Указы 1714 г. вводили совершенно новый факт в историю русского просвещения, обязательное обучение мирян. Дело задумано было в крайне скромных размерах. На каждую губернию назначено было всего по два учителя из учеников математических школ, выучивших географию и геометрию. Цифирь, начальная геометрия и кой-какие сведения по закону Божию, помещавшиеся в тогдашних букварях, — вот и весь состав начального обучения, признанный достаточным для целей службы; расширение его пошло бы в ущерб службе. Предписанную программу дети должны были пройти в возрасте от 10 до 15 лет, когда обязательно кончалось учение, потому что начиналась служба.
По указу 17 октября 1723 г. светских чинов людей держать в школах далее 15 лет не велено, «хотя б они и сами желали, дабы под именем той науки от смотров и определения в службу не укрывались». Но опасность грозила совсем не с этой стороны, и здесь опять припоминается Посошков: тот же указ говорит, что архиерейские школы в прочих епархиях, кроме одной новогородской, до 1723 г. «еще не определены», а цифирные школы, возникавшие независимо от архиерейских и предназначавшиеся, по-видимому, стать всесословными, с трудом кой-где существовали: инспектор таких школ в Пскове, Новгороде, Ярославле, Москве и Вологде в 1719 г. доносил, что только в ярославскую школу выслано было 26 учеников из церковников, «а в прочие школы ничего учеников в высылке не было», так что учителя без дела сидели и даром жалованье получали. Дворяне страшно тяготились цифирной повинностью как бесполезным бременем и всячески старались от нее укрыться. Раз толпа дворян, не желавших поступить в математическую школу, записалась в духовное Заиконоспасское училище в Москве. Петр велел взять любителей богословия в Петербург в морскую школу и в наказание заставил их бить сваи на Мойке. Генерал-адмирал Апраксин, верный древнерусским понятиям родовой чести, обиделся за свою младшую братию и в простодушной форме выразил свой протест. Явившись на Мойку и завидя приближающегося царя, он снял с себя адмиральский мундир с андреевской лентой, повесил его на шест и принялся усердно вколачивать сваи вместе с дворянами. Петр, подошедши, с удивлением спросил: «Как, Федор Матвеевич, будучи генерал-адмиралом и кавалером, да сам вколачиваешь сваи?» Апраксин шутливо ответил: «Здесь, государь, бьют сваи все мои племянники да внучата (младшая братия, по местнической терминологии), а я что за человек, какое имею в роде преимущество?»
Порядок отбывания службы. С 15 лет дворянин должен был служить рядовым в полку. Молодежь знатных и богатых фамилий обыкновенно записывалась в гвардейские полки, победнее и худороднее — даже в армейские. По мысли Петра, дворянин — офицер регулярного полка; но для этого он непременно обязан прослужить несколько лет рядовым. Закон 26 февраля 1714 г. решительно запрещает производить в офицеры людей «из дворянских пород», которые не служили солдатами в гвардии и «с фундамента солдатского дела не знают». И Воинский устав 1716 г. гласит: «Шляхетству российскому иной способ не остается в офицеры происходить, кроме что служить в гвардии». Этим объясняется дворянский состав гвардейских полков при Петре; их было три к концу царствования: к двум старым пехотным прибавлен был в 1719 г. драгунский «лейб-регимент», потом переформированный в конно-гвардейский полк. Эти полки служили военно-практической школой для высшего и среднего дворянства и рассадниками офицерства: прослужив рядовым в гвардии, дворянин переходил офицером в армейский пехотный или драгунский полк. В лейб-регименте, состоявшем исключительно из «шляхетских детей», числилось до 30 рядовых из князей; в Петербурге нередко можно было видеть на карауле с ружьем на плече какого-нибудь князя Голицына или Гагарина. Дворянин-гвардеец жил как солдат, в полковой казарме, получал солдатский паек и исполнял все работы рядового.
Державин в своих записках рассказывает, как он, сын дворянина и полковника, поступив рядовым в Преображенский полк, уже при Петре III жил в казарме с рядовыми из простонародья и вместе с ними ходил на работы, чистил каналы, ставился на караулы, возил провиант и бегал на посылках у офицеров. Так дворянство в военном строе Петра должно было образовать подготовленные кадры или офицерский командный запас через гвардию для всесословных армейских полков, а через Морскую академию — для флотского экипажа. Военная служба в продолжение бесконечной Северной войны сама собой стала постоянной в точном смысле слова, непрерывной. С наступлением мира дворян стали отпускать на побывку в деревни по очереди, обыкновенно раз в два года месяцев на шесть; отставку давали только за старостью или увечьем. Но и отставные не совсем пропадали для службы: их определяли в гарнизоны или к гражданским делам по местному управлению; только никуда не годных и недостаточных отставляли с некоторой пенсией из «госпитальных денег», особого налога на содержание военных госпиталей, или отсылали в монастыри на пропитание из монастырских доходов.
Разделение службы. Такова была нормальная военно- служебная карьера дворянина, как ее наметил Петр. Но дворянин был нужен всюду, и на военной, и на гражданской службе; между тем при более строгих условиях первой и вторая в новых судебных и административных учреждениях стала труднее, также требовала подготовки, специальных знаний. Соединять ту и другую стало невозможно; совместительство осталось привилегией гвардейских офицеров и высших генералов, которые долго и после Петра считались годными на все руки. Служба «гражданская», или «штатская», личным составом постепенно обособлялась от военной. Но выбор того или другого поприща не был предоставлен самому сословию: дворянство, разумеется, набросилось бы на гражданскую службу как более легкую и доходную. Установлена была обязательная пропорция личного состава из дворянства на той и другой службе: инструкция 1722 г. герольдмейстеру, ведавшему дворянство, предписывала смотреть, «дабы в гражданстве более трети от каждой фамилии не было, чтоб служивых на землю и море не оскудить», не повредить комплектованию армии и флота.
В инструкции высказано и главное побуждение к разделению дворянской службы: это — мысль, что, кроме невежества и произвола, прежде достаточных условий для исправного отправления гражданской должности, теперь требуются еще некоторые специальные познания. Ввиду скудости или почти отсутствия научного образования по предметам гражданским, а особенно экономическим, инструкция предписывает герольдмейстеру «учинить краткую школу» и в ней обучать «гражданству и экономии» указанную треть зачисленного на службу наличного состава знатных и средних дворянских фамилий.
Перемена в генеалогическом составе дворянства. Ведомственное разделение было техническим улучшением службы. Петр изменил и самые условия служебного движения, чем внес новый элемент в генеалогический состав дворянства. В Московском государстве служилые люди занимали положение на службе прежде всего «по отечеству», по степени знатности. Для каждой фамилии открыт был известный ряд служебных ступеней или чинов, и служилый человек, взбираясь по этой лестнице, достигал доступной ему по его породе высоты с большей или меньшей скоростью, смотря по личной служебной годности или ловкости. Значит, служебное движение служилого человека определялось отечеством и службой, заслугой, и отечеством гораздо более, чем заслугой, служившей только подспорьем к отечеству: заслуга сама по себе редко поднимала человека выше, чем могла поднять порода. Отмена местничества поколебала старинный обычай, на котором держалась эта генеалогическая организация служилого класса; но она осталась в нравах. Петр хотел вытеснить ее и отсюда и дал решительный перевес службе над породой. Он твердил дворянству, что служба — его главная обязанность, ради которой «оно благородно и от подлости (простонародья) отлично»; он указал объявить всему шляхетству, чтоб каждый дворянин во всяких случаях, какой бы фамилии ни был, почесть и первое место давал каждому обер-офицеру. Этим широко растворялись двери в дворянство людям недворянского происхождения.
Дворянин, начиная службу рядовым, предназначался в офицеры; но по указу 16 января 1721 г. и
