ожидаем. Что тогда?

— Нужно изучить её вместе с сотрудниками государственного департамента, — заявила Лиз Эллиот.

— Такой шаг чреват серьёзными последствиями, — возразил Райан. — Японцы взяли на службу немало сотрудников из отдела, занимающегося торговыми переговорами. Нам следует исходить из того, что в госдепе есть их люди.

— Коммерческий шпионаж? — спросил Фаулер.

— Конечно, почему бы нет? По каналу «Ниитака» к нам не поступило достоверной информации об этом, но, если бы я был чиновником, намеревающимся уйти с государственной службы и начать зарабатывать половину миллиона долларов в год, представляя здесь японскую корпорацию — а так поступают многие, — почему не доказать японцам, насколько полезным для них я являюсь? Я бы поступил точно так же, как поступают советские чиновники или агенты, стремясь хорошо зарекомендовать себя в наших глазах. Для этого следует представить нечто сенсационное. Это незаконно, но мы не пытаемся бороться с такими нарушениями. По этой причине широкое распространение сведений, полученных в результате этой операции, может иметь опасные последствия. Судя по всему, вы собираетесь запросить мнение Талбота и ещё нескольких сотрудников госдепа, но я серьёзно подумал бы, прежде чем привлекать кого-нибудь ещё. Кроме того, прошу иметь в виду, господин президент, если вы скажете премьер-министру, что знаете, что он сказал, — и если он вспомнит, что произнёс это только в одном месте, — это может нанести ущерб нашему методу получения разведывательной информации.

Президент выслушал Райана молча и всего лишь нахмурился.

— А если попытаться представить это как утечку информации в Мексике? — высказал предложение ван Дамм.

— Да, такое решение проблемы будет наилучшим и самым очевидным, — согласился с ним Райан.

— Что, если я выскажу ему все прямо в лицо? — спросил Фаулер.

— Трудно играть, когда у соперника полная масть — и к тому же козырная, господин президент. А если сведения об этой операции просочатся, конгресс выйдет на орбиту от возмущения. Это одна из тех проблем, с которыми мне приходится сталкиваться. Я обязан обсудить эту операцию с Элом Трентом и Сэмом Феллоузом. Сэма можно уговорить, но у Эла есть политические причины ненавидеть японцев.

— В моей власти отдать вам приказ не встречаться с ним…

— Сэр, этот закон я не могу нарушить ни при каких обстоятельствах.

— И всё-таки может получиться, что я дам вам такой приказ, — заметил Фаулер.

Это опять удивило Райана. Оба — и он и президент — знали, каковы будут последствия такого приказа. Именно об этом мечтала Кэти. В конце концов это будет отличным предлогом для ухода в отставку.

— Впрочем, в этом может не возникнуть необходимости. Мне надоело заниматься играми с ними. Они заключили с нами соглашение и обязаны сдержать взятые обязательства, иначе им придётся иметь дело с очень рассерженным президентом. Более того, сама мысль о том, что кто-то может совратить президента какой-нибудь страны таким преступным путём вызывает у меня отвращение. Черт побери, как я ненавижу коррупцию!

— Правильно, босс, — одобрительно отозвался ван Дамм. — К тому же такая твёрдость нравится избирателям.

— Этот стервец говорит мне, — продолжал помолчав Фаулер (Райан так и не смог понять, где у него актёрская игра, а где — подлинные чувства). — что собирается приехать, чтобы уладить некоторые мелочи, ближе познакомиться, а сам намерен нарушить обещание. Ну ладно, мы ещё посмотрим. По-видимому, настало время поговорить с ним твёрдо. — На этом выступление президента закончилось. — Райан, куда это вы исчезли вчера вечером?

— У моей жены заболела голова. Пришлось неожиданно уехать, извините.

— А как она сейчас? Все прошло?

— Да, сэр, спасибо.

— Ну, выпускайте своих молодцов.

Райан встал.

— Будет исполнено, господин президент. Ван Дамм вышел следом за ним, и они направились к Западному выходу.

— Отлично сработано, Джек.

— Господи, неужели я начинаю им нравиться? — спросил Джек с лукавой усмешкой. Беседа прошла подозрительно гладко.

— Я не знаю, что произошло вчера вечером, но Лиз ужасно сердита на твою жену.

— Они беседовали о чём-то, хотя я не знаю о чём.

— Джек, можно я скажу тебе прямо? — спросил ван Дамм. Райан понимал, что эта дружеская прогулка в сторону выхода была слишком уж необычной, да и символизм был очевидным.

— Когда, Арни?

— Мне хотелось бы сказать, что в этом нет ничего личного и все чисто деловое, но это не правда — виной являются личные отношения. Извини меня, Джек, но такова жизнь. Президент примет твою отставку с огромным сожалением и будет превозносить тебя до небес.

— Благородно с его стороны, — равнодушно заметил Райан.

— Я сделал все что мог, Джек. Ты мне нравишься. Но всё было напрасно. Такое бывает.

— Я уйду не поднимая шума. Однако…

— Да, я знаю. Никаких закулисных интриг за твоей спиной ни в то время, когда ты обратишься с просьбой об отставке, ни после этого. Время от времени тебя будут приглашать для консультаций, может быть, для проведения специальных миссий, установления контактов. Ты уйдёшь с почётом. Даю тебе слово, Джек, и президент даёт слово. Он вообще-то неплохой мужик, Джек, честное слово, неплохой. Он жёсткий и крутой сукин сын, превосходный политический деятель, но я не встречал более честного человека. Дело всего лишь в том, что твоя позиция и его позиция не совпадают, а он — президент.

Джек мог бы ответить на это, что признаком интеллектуальной честности является выяснение противоположных точек зрения, но вместо этого заметил:

— Как я уже сказал, я уйду тихо, не поднимая шума. Слишком долго занимался этой работой. Пришло время отдохнуть, насладиться ароматом роз и поиграть с детьми.

— Такого ответа я и ждал от тебя. — Ван Дамм похлопал его по плечу. — Ты только успешно проведи эту операцию, и прощальное заявление босса о твоей многолетней деятельности будет блестящим. Мы даже попросим Кэлли Вестон написать его.

— Ты умеешь льстить подобно настоящему профессионалу, Арни, — усмехнулся Райан. Он пожал руку руководителю аппарата Белого дома и пошёл к своему автомобилю. Ван Дамм был бы удивлён, если бы видел лицо Джека. Райан улыбался.

— Неужели тебе было необходимо вести себя с ним именно таким образом?

— Элизабет, несмотря на все наши разногласия, он хорошо послужил своей стране. Наши точки зрения во многом расходятся, однако Райан никогда не обманывал меня и всегда давал хорошие советы, — ответил Фаулер, глядя на крохотный микрофон в пластиковой палочке. Интересно, а он действительно работает? — неожиданно подумал президент.

— Но я рассказала тебе о том, что случилось вчера вечером.

— Твоё желание исполнилось. Он уходит. Людей такого калибра нельзя выбросить на улицу пинком. Для этого существует целая процедура, цивилизованная и почётная. Любое другое поведение было бы недальновидным и поставило бы меня в глупое положение как политического деятеля. Я согласен с тобой, что Райан принадлежит к прошлому, вроде динозавра, но даже динозаврам отводят почётное место в музеях.

— Но…

— Достаточно об этом. Ты поссорилась с его женой прошлым вечером. Мне это тоже неприятно, но как я буду выглядеть в глазах окружающих, если накажу мужа за то, что сделала его жена?

— Боб, я имею право рассчитывать на твою поддержку!

Фаулеру это не понравилось, но он сдержался.