— Да, я уже видел эту статью, — ответил Кабот.

— Бюро ничего не знает об этом расследовании. Наша служба безопасности — тоже. Из этого можно сделать вывод, что скандальная часть статьи — чистый вымысел, но кто-то проболтался относительно Спинакера, а из-за таких промахов гибнут агенты.

— Что ты предлагаешь? — спросил директор ЦРУ.

— Мы с Дэном Мюрреем неофициально побеседуем с Хольцманом и убедим его в том, что он затрагивает чувствительные темы. Попросим его отступить.

— Попросим?

— Да, попросим. Журналистам нельзя приказывать — если только ты не платишь им жалованье. Мне ещё не приходилось идти на подобное, но у Дэна есть опыт. Это он предложил такой выход.

— Мне придётся посоветоваться наверху, — заметил Кабот.

— Черт побери, Маркус, но мы и есть этот «верх»!

— Вмешиваться в деятельность прессы — здесь следует спросить их мнение.

— Великолепно — садись в машину, поезжай и спроси разрешения, только постарайся быть как можно вежливее. — Райан повернулся и вышел из кабинета ещё до того, как Кабот успел покраснеть в ответ на оскорбление.

Райан шёл к двери своего кабинета, и руки у него дрожали. Неужели он не может поддержать меня хотя бы в каком-нибудь вопросе? В последнее время всё шло наперекосяк. Джек грохнул кулаком по столу, и боль заставила его опомниться. Зато операция Кларка развивается в правильном направлении. Всё-таки это лучше, чем ничего.

Не намного лучше. Джек посмотрел на фотографию жены и детей.

— Провались все это пропадом! — выругался он. Кабот отказывается поддерживать его, сам он стал никуда не годным отцом для своих детей, да последнее время и муж-то он стал никудышный.

Лиз Эллиот прочитала статью на первой странице газеты с немалым удовлетворением. Хольцман написал именно то, что от него ожидали. Оказывается, репортёрами так просто манипулировать. Теперь перед ней открылся совершенно новый мир, поняла она с некоторым опозданием. Поскольку Маркус Кабот оказался таким слабым, а внутри ЦРУ никто не сумеет поддержать его, она получит возможность контролировать деятельность разведывательного ведомства. Разве это не здорово?

Теперь для неё стремление убрать Райана с поста заместителя директора стало чем-то более важным, более значительным, чем возможность свести с ним счёты, — каким бы приятным это ни казалось. Райан осмелился отклонить несколько запросов из Белого дома, время от времени обращался прямо в конгресс по внутренним вопросам… мешал ей установить более тесный контакт с ЦРУ. Устранив его с пути, она сможет отдавать приказы — в виде «предложений» — Каботу, а тот будет выполнять их без всякого сопротивления. Деннис Банкер останется со своим Министерством обороны и идиотской футбольной командой. Брент Талбот пусть распоряжается у себя в госдепе. А Элизабет Эллиот получит в своё распоряжение весь аппарат национальной безопасности — потому что президент благосклонно относится к ней в любое время дня… и ночи тоже.

Загудел телефон.

— Прибыл директор Кабот.

— Пусть войдёт, — сказала Лиз. Она встала из-за стола и пошла к двери.

— Доброе утро, Маркус.

— Здравствуйте, доктор Эллиот.

— В чём причина вашего приезда? — спросила она, приглашая сесть на диван.

— Эта статья в газете.

— Да, я тоже прочитала её, — сочувственно заметила советник по национальной безопасности.

— Тот, кто допустил утечку этой информации, подверг серьёзной опасности нашего ценного агента.

— Я знаю. Кто-то у вас в Лэнгли? Ведь там говорится о служебном расследовании.

— Нет, это не у нас.

— Вот как? — Доктор Эллиот откинулась на спинку кресла и поправила свой синий шёлковый галстук. — Тогда чьих же это рук дело?

— Мы не знаем, Лиз. — Кабот казался ещё более смущённым, чем она ожидала. А вдруг ему пришло в голову, что это он — объект расследования? — промелькнула у неё игривая мысль. Интересная идея, стоит подумать. — Мы хотим поговорить с Хольцманом.

— Зачем?

— Мы и ФБР побеседуем с ним — неофициально, разумеется. Попытаемся убедить, что он поступает безответственно.

— Кому пришла в голову такая мысль, Маркус?

— Райану и Мюррею.

— Неужели? — Она сделала паузу, словно обдумывая предложение. — Мне кажется, что этого делать не следует. Вы ведь знаете, какими упрямыми бывают репортёры. Если уж обращаться к ним, надо уметь делать это… гм… Если хотите, я могла бы поговорить с ним сама.

— Это очень серьёзный вопрос. Спинакер — ценный агент. — Кабот повторялся, стоило ему начать волноваться.

— Мне это известно. Райан дал это ясно понять, рассказывая о его сообщении, — когда вы болели. Эти данные так и не удалось проверить?

Кабот покачал головой.

— Нет. Райан летал в Англию, чтобы уговорить англичан выяснить ситуацию, но на это потребуется время.

— Как по-вашему, что мне сказать Хольцману?

— Скажите ему, что он подвергает опасности очень важную операцию, ставит под угрозу жизнь ценного агента. Его могут раскрыть, и политические последствия окажутся катастрофическими, — закончил Кабот.

— Да, это может оказать нежелательное воздействие на политические отношения, верно?

— Если Спинакер прав, предстоит огромная политическая перетряска в России. Стоит нам продемонстрировать, что мы догадываемся о положении Нармонова, — и мы ставим нашего агента в трудное положение. Не забывайте, что…

Эллиот прервала его рассуждения.

— Кадышев — наш главный козырь. И если его накроют, нам будет некуда отступать. Вы объяснили все