воспоминание о прошлом, — и его руки скользнули по её коже, которая теперь казалась ему одновременно холодной и горячей. А когда Джек попросил её руки, когда, наконец, собрался с духом, она увидела в его глазах страх, опасение, что он получит отказ. Но разве она, Кэти, могла отказать ему, ей самой было так страшно, что Джек передумает, найдёт себе другую. Она беспокоилась всю неделю, даже всплакнула разок. Ещё перед тем, как отдаться ему, Кэти знала — это её судьба. Только с Джеком ей хочется пройти по жизни, его детей произвести на свет, одного Джека будет любить она до самой могилы — и даже после, если священники говорят правду. Кэти любила мужа не за его силу или широкие плечи, даже не за храбрость, которую ему дважды пришлось проявить у неё на глазах — и, как ей казалось, не раз в других местах и при иных обстоятельствах, о чём он никогда не рассказывал, — нет, больше всего её привлекали его доброта, мягкость и нежность, а также удивительная внутренняя сила, о которой не подозревали посторонние. Её муж в чём-то был самым обычным человеком, а в чём-то — уникальным и удивительным, однако всегда оставался мужчиной со всеми своими сильными сторонами и отдельными слабостями…

А сегодня вечером он подарит ей ребёнка. Её жизненный цикл, точный как часы, и на этот раз был подтверждён, когда сегодня утром она измерила температуру. Правда, вынуждена была признать Кэти, это всего лишь статистическая вероятность, но в её случае шансы исключительно высоки. Впрочем, не следует предаваться клиническим размышлениям — не сейчас и не с Джеком.

Она вся горела. Джек всегда умел возбуждать её. Его поцелуи были одновременно нежными и страстными, а руки — такими умелыми. Причёска, конечно, пострадает, но это не имеет значения. Хирургические шапочки делают заботу о причёске излишней, зато позволяют экономить время и деньги. Сквозь терпкий запах присыпки Джек уже чувствовал, наверное, аромат женщины, достигшей пика возбуждения и почти готовой. Обычно Кэти была более активной, но сегодня она отдалась Джеку, позволила ему владеть ею, а его рукам — ласкать её шелковистую кожу… в самых интимных местах. Нередко ему нравилось это. Ему нравилось, и когда она проявляла активность. Впрочем, существует немало способов проявить свою чувственность, подумала она, — ив этот миг первая волна экстаза застала её врасплох. Кэти приподняла таз и застонала — едва слышно, не произнося ни слова. В словах и не было нужды. Они были давно женаты, и Джек понимал все. Она поцеловала его — долгим и страстным поцелуем, её ногти впились ему в спину. Это значило — пора!

Однако ничего не произошло.

Кэти взяла его руку, коснулась ладони губами и опустила её вниз, чтобы показать, что она готова.

Джек казался необычно напряжённым. Наверно, не следует торопить его… в конце концов, ведь она позволила ему вести и её ли изменит это сейчас… Кэти взяла его руку и положила себе на грудь — его реакция не заставила себя ждать. Теперь Кэти следила за ним более внимательно. Вернее, пыталась следить. Он по-прежнему умел возбуждать её. Кэти снова застонала, впилась ему в губы, вздохнула, давая ему понять, что весь её мир сейчас в нём — как его мир в ней. Однако его спина и плечи оставались напряжёнными комками мускулов. В чём дело?

Её руки начали двигаться по его груди, играя чёрными волосами. Это неизменно оказывало воздействие… особенно, если её руки спускались по зарослям волос…

Что же случилось?

— Что с тобой, Джек? — Ей показалось, что прошла вечность, прежде чем послышался его ответ.

— Не знаю. — Джек перекатился на спину рядом с женой и уставился в потолок.

— Устал?

— Наверно. — Джек с трудом выговаривал слова. — Прости, милая.

Черт побери! Но ещё до того, как она решила, что ответить, его глаза закрылись.

Он так много работает — и пьёт. И всё-таки это несправедливо! Именно сегодня такой благоприятный день, такой момент, а он…

Ты — эгоистка, подумала Кэти.

Она встала с постели, подняла брошенный на пол пеньюар, аккуратно повесила его, прежде чем достать ночную рубашку, в которой удобно спать. Затем отправилась в ванную.

Ведь он человек, а не машина. Он устаёт. Слишком много работает. У каждого может выдаться плохой день. Иногда ему хочется тебя, а у тебя плохое настроение, и он начинает обижаться, но ведь никто в этом не виноват — ни он и ни ты. У тебя, Кэти, превосходный брак, хотя и не идеальный. Джек — великолепный мужчина, но и он не идеален.

Но мне так хотелось…

Мне хочется ребёнка, и я выбрала такой удачный момент, именно сегодня!

Её глаза наполнились слезами разочарования. Она понимала, что несправедлива к Джеку. И всё-таки разочарование не оставляло её. И гнев.

— Знаете, коммодор, военно-морской флот всегда на высоте.

— Ты что, Рон, думаешь, я позволю бывшему сослуживцу, старому знакомому, брать машину напрокат?

— Между прочим, я так и считал.

Манкузо негодующе фыркнул. Его водитель уложил чемоданы в багажник «плимута» с эмблемой Военно-морских сил США и сел за руль. Манкузо и Джонс разместились на заднем сиденье.

— Как семья?

— Все в порядке, спасибо, коммодор…

— Зовите меня просто Барт, доктор Джонс. К тому же меня скоро произведут в адмиралы.

— Великолепно! — заметил доктор Рон Джонс. — Барт. Так куда лучше. Только не зови меня Инди. Значит, как у меня с семьёй? Ким вернулась в университет и готовится к защите докторской диссертации. Дети в садике, а я превратился в какого-то бизнесмена!

— Вообще-то правильнее сказать — предпринимателя, — заметил Манкузо.

— Нечего придираться к словам. Подумаешь, у меня порядком акций компании, но мне всё равно больше нравится работать руками. Бухгалтерией у меня занимается специальный сотрудник, а я предпочитаю настоящую работу. Недавно был на «Теннесси», проверял у них новую систему. — Джонс взглянул на спину водителя. — Можно говорить в его присутствии?

— Старшина Винсент имеет допуск по форме выше моей, Рон. Я прав, старшина?

— Так точно, сэр. Адмирал всегда прав, сэр, — заметил водитель и направил машину по шоссе в сторону Бангора.

— У тебя неприятности, Барт.

— Что за неприятности?

— Такие редко встречаются, шкипер, — ответил Джонс, вспоминая о времени, когда они с Манкузо проделывали интересные вещи на борту ударной подлодки «Даллас». — Я никогда не видел ничего подобного.

Манкузо заглянул ему в глаза и понял.

— У тебя есть фотографии детей?

Джонс кивнул.

— Да, конечно. Как дела у Майка и Доминика?

— Знаешь, Майк посматривает на военно-воздушную академию.

— Передай ему, что кислород плохо влияет на мозг.

— А Доминик хочет поступить в Калифорнийский технологический.

— Вот как? В Калтехе меня хорошо знают.

Остальное время они провели за разговорами о пустяках. Манкузо проводил Джонса в свой кабинет, распорядился, чтобы стюард принёс кофе, и прикрыл звуконепроницаемую дверь.

— Итак, о каких неприятностях идёт речь, Рон?

Джонс на мгновение заколебался и затем ответил:

— Мне кажется, кто-то следил за подлодкой «Мэн».

— Следил за субмариной класса «Огайо»? Брось, Рон.

— Где она сейчас?

— Направляется обратно на боевое дежурство, между прочим. На борту сейчас «синий» экипаж. Выйдя из проливов, она встретится с подлодкой 688 — нужно проверить уровень наружных шумов, — затем проследует в район патрулирования. — С Джонсом Манкузо имел право обсуждать едва ли не что угодно.