– Борща больше нету.

– Как – нету? Опять твои кошки все сожрали. А я хоть сдохни… А почему моя тарелка на полу стоит? Опять ты из моей тарелки кошек кормила?

– Мои кошки чище, чем ты, – сказала Дина, – Кошки каждый день моются, а ты – раз в месяц.

Остап развалился на диване и стал жаловаться:

– Эх, почему я не птица? Улетел бы я куда-нибудь к чертовой матери. Ведь рано или поздно шарахнут по миру атомной бомбой. И никто не узнает, что когда-то здесь коптил небо поэт и писатель Остап Оглоедов. И зачем я вообще родился? – Он надул шею и жалобно завыл:

Вот умру-у я, умру-у я, похоро-онят меня, И никто-о да-а и не-е узна-ает, где могилка-а моя…

Иностранные журналисты, связанные с операцией «Чернью крест», оперировали в основном по треугольнику Переделкино – Недоделкино – Березовка.

В Переделкино, где жили советские писатели, они выловили Пастернака с его «Доктором Живаго». Когда Пастернак умер, бойкие журналисты организовали так, что его гроб несли двенадцать вьюношей. Вроде как в известной поэме Блока «Двенадцать». А Пастернак был как бы тринадцатым.

Потом эта символическая фотография обошла весь мир. Ну и люди, конечно, спорили, кто же этот тринадцатый. Легионеры с пеной у рта уверяли, что это новый Христос. Христиане качали головами и говорили, что это типичный Иуда. Советские цензоры считали, что это замаскировавшийся троцкист, проповедующий перманентную революцию. А председатель Союза советских писателей Алексей Сурков заявил, что это просто педераст и алкоголик.

Литературная богема из Недоделкино поставляла материал для подпольного «Самиздата» и ротаторного журнала «Феникс», где явно попахивало модернизмом – порнографией, наркотиками, гомосексуальностью и сумасшедшими домами. Часть гонораров этим модернистам выплачивалась натурой – в форме наркотиков, которые исходили из подвала американского посольства в Москве. В принципе недоделки из Недоделкино были не что иное, как советские хиппи. Иногда в Недоделкино заезжала санитарная машина, и очередного недоделка тащили в дурдом.

Но больше всего операторов из «Черного креста» интересовала Березовка, где жили бывшие советские шишки, пострадавшие во время Великой Чистки. Почти под каждой крышей в Березовке кипела работа: березовцы сидели и писали мемуары – как Сталин всыпал им березовой каши. Одни надеялись, что их мемуары будут изданы в СССР. Другие писали в надежде на заграницу. А операторы из «Черного креста» ходили и нюхали.

Каждую субботу Борис Руднев садился в машину и тоже ехал в Березовку. Там он проводил время с семейством Миллеров, которые всегда останавливались на даче у князя Сибирского. Кивнув на лестницу, ведущую на второй этаж, Нина предупредила:,

– Смотри только туда не ходи.

– А что там такое?

– Там его сестра живет.

– Сестра-а? – удивился Борис, вспоминая высокую красивую женщину в форме генерала НКВД, – Зинаида Генриховна?

– Да, Гершелевна. Кукушкины яйца князя Шаховского. А теперь тоже княгиня Сибирская.

– А что же она никогда не показывается?

– У нее с нервами не в порядке. Вот она и сидит одна взаперти.

– А что с ней такое?

– Ах, старая дева. Наверно, от этого, – фыркнула Нина и стала деловито объяснять, как старые девы психуют и сходят с ума, потому что они не вышли вовремя замуж.

Однажды, когда все сидели на веранде, наверху вдруг раздался грохот, словно с силой захлопывают дверь. Затем пронзительный женский вопль:

– А-а-а… Опять за мной приехали!

Все насторожились, а князь Сибирский вздрогнул и на – i хмурился.

– 0-о-ой, никуда я не поеду! – несся сверху истерический крик. – Лучше вы меня сразу убейте!

Князь Сибирский и Акакий Петрович переглянулись и торопливо пошли на второй этаж. За ними тяжело поползла Милиция Ивановна. Было слышно, как мужчины стучат в запертую дверь, а Милиция Ивановна уговаривает:

– Зиночка, душечка, это мы. Открой!

– А почему там черный ворон стоит? – кричал голос из-за двери. – Вон он, под самым окном… С черной звездой…

– Какой там ворон. Это мы. Успокойся.

– Нет, не обманете. Я эту черную звезду никогда не забуду. Это 13-й отдел. Опять посадят меня туда – в специзолятор.

– Зиночка, это тебе только кажется. Не волнуйся.

– Нет, нет, на этом белом вороне, с черной звездой, он самый и ездит.

– Кто ездит?

– Он… Красный папа… Великий инквизитор…

– Зиночка, это не инквизитор, а я, успокаивал сестру князь Сибирский.

– Нет, лучше сразу умереть, чем опять туда… В ад… среди сумасшедших… Дайте мне скорее яду!