дым, и отравляющая энергия покрывала небеса и земли. Пепел падал словно дождь. И далеко на востоке небеса сияли злобным красным светом — лик, воплощавший в себе все злое, что есть в мире. Я не мог вынести этот взгляд и снова спрятался в доме. Но там не было спасения.

Он опять задрожал.

— Воздух был отравлен. Землю трясло. Злобные крики доносились до меня. Я закрыл голову руками, но они все равно нашли меня, — что-то новое появилось в его голосе с этими последними словами; это звучало похоже на радость.

— Кто нашел тебя?

— Мои маленькие… фэй-ни.

Тайрус вспомнил историю Хурла о крошечных деревянных статуэтках, оживленных целителем. Так это была правда? Или безумие?

Волхв продолжил:

— Я думал, что они уничтожены, но они нашли меня, съежившегося в погребе. Я вышел приветствовать их, но они были испуганы. Они убежали… все, кроме первого фэй-ни, что я создал, — Рааля; это на северном языке означает «король», — последние слова он произнес с горечью. — Он заставил меня посмотреть на себя.

— Посмотреть на себя?

— Он заставил меня повернуться и увидеть тело, обращенное в пепел, у моих ног.

Тайрус нахмурился, не понимая.

— Рааль смахнул пепел и открыл моим глазам каменную фигуру, лежащую на полу погреба. Он заставил меня посмотреть на нее. — Пока Волхв говорил, он поднял руку и осторожно ощупал подбородок, скулы и нос. — Я с трудом узнал свое лицо.

Глаза Тайруса расширились.

— Не было сомнений: на полу лежал мой труп. Я был мертв и даже не знал об этом. Мой дух, должно быть, затерялся в вулканической мгле, не в силах найти путь к Небесной Матери. Но Рааль, будь он проклят, заставил меня взглянуть на свою собственную смерть.

— Что случилось после этого?

— Рааль позвал остальных фэй-ни. Они окружили мое тело и мой дух, и отдали назад то, что я дал им, — он вновь застонал. — Я не просил об этом.

— Что они отдали тебе?

— Жизнь! — крикнул Каменный Волхв. — Жизнь, что я вдохнул в них, они вернули мне стократно.

Тайрус обдумал его слова. Он слышал о стихиях, что способны оживлять неживые предметы, иногда на несколько дней. Но, если верить этому безумцу, он наделил свои создания, этих фэй-ни, самостоятельной жизнью.

— Меня силой вернули назад в мое тело. При помощи той же магии, что смогла оживить дерево, был оживлен и камень. Я поднялся с пола подвала, живой, но заключенный в панцирь затвердевшего пепла.

— А твоя способность обращать других в камень?

Волхв покачал головой:

— Я не знаю. Нельзя было применять эту магию, когда даже сам воздух был искажен. Должно быть, фэй-ни попали под воздействие черной магии в грязном пепле или в омерзительной энергии, пронизывающей покрывало светящегося тумана. Когда я поднялся, я обнаружил, что все, к чему я прикасаюсь, обращается в камень. Спустя некоторое время я понял, что могу изгнать это проклятие из моего тела, — Волхв вновь закрыл лицо, — но цена слишком высока.

— Что за цена?

Волхв опустил руки и взглянул на Тайруса.

— Ты не слушал? — в его словах звучало безумие. — Фэй-ни отдали мне назад то, что я дал им, — жизнь! Очнувшись, я нашел в подвале лишь кусочки дерева, которым нож придал форму. Мои дети погибли! — Волхв сжал кулак. — За исключением Рааля. Он по-прежнему жив. Он бросил меня в лесу и сказал, что, когда Блэкхолл вновь уйдет в небытие, я смогу отдохнуть.

— И что стало с этим Раалем?

Волхв указал на пустынные холмы на севере.

— Он в Каменном лесу, проклятье на его глаза. Восстанавливает своих собратьев.

— Фэй-ни?

— Заклятие подействовало не только на меня, — сказал Волхв. — Искажение магии затронуло и Рааля тоже. Теперь он может обрабатывать окаменевшее дерево и давать ему жизнь, увеличивая число своих соплеменников — он стал истинным королем, как я и назвал его. Но его дети не милосердны и не невинны. Я видел их. Хотя их плоть и бледна, как дерево, из которого они созданы, в них есть что-то темное. Я даже не могу смотреть…

Тайрус перебил его:

— Ты сказал, что их плоть бледна?

Волхв отвернулся от холмов и посмотрел на него:

— Ты по-прежнему не слушаешь. Это было искажение магии. Я могу обращать живое в камень. Рааль может дать камню жизнь.

Тайрус чувствовал искривление и переплетение жутких сил в этих лесах. Он оглядел холмы, поросшие скелетоподобными деревьями. Первые лучи солнца отражались от обращенных в кристаллическое вещество ветвей окаменевшего леса. Глубже в чаще между деревьями ползли туманы, извиваясь, словно бесплотные духи.

«Не здесь ли лежит ответ? Может ли Рааль обратить вспять магию Волхва? И, если может, сделает ли он это?»

Он повернулся к Волхву:

— Я хочу встретиться с этим Раалем.

Каменная фигура взглянула на него так, словно он сошел с ума.

— Фэй-ни не терпят чужаков. Я же сказал, в их сердцах появилось что-то темное. Я не видел Рааля больше двух столетий.

— Тогда сейчас самое время для воссоединения семьи, — сказал Тайрус. — Давай-ка навестим твою родню.

— Нет, — сказал Каменный Волхв. — Они убьют тебя.

Тайрус похлопал по граниту своей груди.

— Посмотрел бы я на попытку это сделать. — Он повернулся к Каменному лесу. — Отведи меня к этому королю фэй-ни.

Приятно было вновь почувствовать движение настила палубы под ногами, даже если корабль летит в лигах над настоящим морем. Каст закрыл глаза, позволив ветру играть его волосами и плащом и бить его в грудь. Среди Дреренди говорили, что у ветра есть зубы. Этим утром Каст чувствовал его укусы.

Он положил одну руку на изогнутые ограждения палубы; «Вороново крыло» летело на север. Им повезло с погодой: сильный юго-восточный ветер дул с Проклятых Отмелей. Каст ощущал энергию в воздухе — смесь молнии и морской соли. Эльфийский капитан, Лисла, использовала и свою собственную магию, чтобы наполнить паруса и держаться нужного курса. Они хотели достичь флота за три дня, и потребуются все способности капитана, чтобы уложиться в этот срок.

Они вылетели на рассвете: экипаж эльфийских воинов, отряд Кровавых Всадников и мастер Эдилл из мираи. С ними отправился также и один заключенный, связанный и запертый в маленькой каюте: Сайвин. Каст не мог оставить ее. Начиналась война, и Рагнарк имел большое значение для этой войны, а она была единственной, кто мог выпустить дракона, запертого внутри него.

Но была и другая причина, по которой он взял с собой Сайвин в это путешествие: надежда. Где-то внутри этого зла была заперта та, кого он любил. Он сжал ограждение, оставляя на нем отпечатки пальцев. Он найдет способ освободить ее или умрет, попытавшись сделать это.

Позади него открылся люк: сильный ветер широко распахнул его, и невысокий шаман из племени