крыльев он улетел, перенесся через иззубренную Корону и умчался в море за отмелями.

Она смотрела на него, прижав кулак к сердцу.

Под ее ногами землю вновь тряхнуло, на этот раз более сильно. Спокойные воды лагуны подернулись рябью. Сайвин отвернулась от неба, чтобы посмотреть на пик позади. Сгустки дыма исторгались из расщелин, и огонь вырывался со страшным ревом из далекого жерла.

Сайвин никогда не чувствовала себя более одинокой. Она смотрела на удаляющегося дракона, наблюдая, как он исчезает, затем опустилась на колени в черный песок.

Она думала, что свободна, но сейчас все в ней сжималось перед гигантским черным жерлом и огненной лавой. Она смотрела на туманный горизонт.

«Сдержи свое обещание, моя любовь. Вернись ко мне скорее».

Штормовой ветер трепал «Фею Ветра», и Елена вцепилась в ограждение. Палуба приподнималась под ней, открывая более широкий обзор внизу. Колонны огров пробирались через грязь и валежник в сожженных фруктовых садах, двигаясь единым фронтом к яме. Над тлеющим в глубине развалин огнем и углями поднимался дым. Ни яростная буря прошедшей ночи, ни утренний непрекращающийся ливень так и не смогли погасить это напоминание о свирепом уничтожении фруктового сада.

— Они хорошо продвигаются, — сказал Эррил рядом с ней.

— Так далеко, — согласилась Елена — Но день только начался.

Она закуталась в свой плащ из кожи угря, и дождь стекал по нему. Одна ее рука покоилась на украшенной розами рукояти ее меча крови, ища поддержки в его стихийной стали. После битвы у Призрачных Врат она носила меч на поясе — тупая боль, постоянное напоминание о ее ответственности.

Птицы всех видов носились сквозь дождь внизу, придерживаясь скорости гигантов на земле. Лишь несколько разведчиков армии силура подобрались ближе к яме.

Елена изучала их цель.

Котлован оставался странно тихим в течение всей ночи. Постоянный столб дыма был погашен или залит дождем. Лишь густой туман висел над ямой, словно пар над кружкой горячего кофе. Он лежал, плотный, застилающий все, двигающийся в медленном водовороте. Зрелище было еще более зловещим, чем яростный дым вчера.

Корабль вновь приподнялся, заставив ее посмотреть на небо. Облака оставались низкими, тяжелыми от влаги. Стоял день, но трудно было сказать точно, когда на самом деле кончилась ночь. Мир превратился в бесконечные сумерки.

— Нам бы лучше оставаться на нижних палубах, — убеждал ее Эррил. — У нас есть дозорные в вороньем гнезде. При первых же признаках угрозы прозвучат рога.

«Тогда им бы следовало уже прозвучать, — подумала она. — Сам воздух пахнет опасностью».

Но она позволила отвести себя к палубному люку.

Когда он открылся, она обнаружила за дверью Джоаха. Она вздрогнула, но через секунду узнала его. Он махнул им посохом, призывая укрыться от дождя.

— Мы уладили все с приспособлениями в кормовом хранилище, — сказал он. — Тюки с дополнительными веревками, приспособления для того, чтобы взбираться, факелы, горшки с маслом. Каждый проверил свое оружие и все, что может понадобиться. Мы готовы спускаться в яму.

Эррил кивнул, отряхивая плащ.

— Я бы хотел проверить сам, — он повернулся к Елене: — Почему бы тебе и твоему брату не погреться на камбузе? Я скоро присоединюсь к вам.

Джоах посторонился, давая Эррилу пройти, затем странно посмотрел на Елену:

— Ель… ты и Эррил…

Елена повернулась спиной к брату, и румянец окрасил ее щеки. Он узнал о прошедшей ночи? Неужели это столь очевидно? Это написано у нее на лице? Она и Эррил вновь любили друг друга прямо перед рассветом, в последние мгновения, когда они еще могли прикоснуться друг к другу и исцелить все раны, что остались между ними.

Джоах продолжил:

— Ты любишь его, не так ли, Ель?

Она по-прежнему стояла спиной к брату:

— Конечно, люблю.

Он коснулся ее плеча.

— Тогда ты можешь понять, что я чувствую… что я чувствовал… к Кесле.

Он громко вздохнул. Елена повернулась к брату, поняв, что его вопрос касался не того, о чем она подумала. Она постаралась справиться с румянцем:

— Я знаю, как сильно ты любил ее.

Он нахмурился, услышав ее слова.

— Есть кое-что, о чем бы я хотел поговорить с тобой.

Он смотрел на носки своих сапог, словно мальчишка, — это казалось странным для мужчины средних лет.

Елена потянулась к его руке.

— Что это?

Она была рада, что Джоах наконец решил поговорить о боли в своем сердце. Возможно, его вновь обретенная со смертью Грешюма молодость исцелила не только его состарившееся тело.

Однако Джоах колебался.

— Может, мы лучше поговорим об этом в моей каюте? Там нас никто не услышит.

Он кивнул, явно с облегчением.

Елена повела его по пересекающимся коридорам в свою комнату. Оказавшись у двери, она стянула перчатку и нажала пальцем на полоску дерева. Завиток ведьминого огня вошел в замок и расплавил замерзший металл. Эррил предложил эту дополнительную предосторожность, чтобы защитить артефакт, запертый внутри: Кровавый Дневник. Елена широко распахнула дверь для Джоаха.

Войдя, она оглядела комнату. Меха и одеяла лежали ровно. Не было никаких следов того, что произошло тут прошлой ночью, но Елена чувствовала пьянящий мускусный запах их страсти. Она оглянулась на Джоаха, но он, казалось, был не здесь.

Ее брат подошел к маленькому очагу и раздул угли ярче. Когда пламя согрело комнату, Елена выскользнула из мокрого плаща и повесила его на деревянный гвоздь. Затем она потянулась к масляной лампе, висевшей на балке, и повернула фитиль, сделав пламя ярче.

Она повернулась и увидела, что ее брат стоит перед маленьким дубовым столом, на котором лежит Кровавый Дневник; его золотая роза едва заметно мерцала, возвещая приход середины лета.

Джоах смотрел на книгу, и на его лбу лежали глубокие морщины.

— Как говорит эльфийский капитан, луна взойдет рано. Она будет на небе даже прежде, чем солнце полностью сядет.

Не было нужды говорить об этом Елене. Магия, что крылась в ней, была настроена на постоянно изменяющуюся луну. Она знала ее передвижение так же хорошо, как биение собственного сердца.

— Луна и солнце вместе, — пробормотал Джоах. — Ты помнишь, как отец называл это?

Елена улыбнулась:

— Луна дурака, — она вздохнула. — Луна слишком глупая, чтобы знать, что солнце еще не село.

Джоах отвернулся от стола и облокотился на посох.

— И посмотри, куда мы направляемся под восходящей луной дурака. — Тень усталой усмешки появилась на его губах. — Кто же настоящие дураки?

Елена сняла свой меч с пояса и села на кровать. Она положила клинок в ножнах на колени. Джоах