— Твоя кровь уже купила свободу Эллисон восемьдесят лет назад. С тобой трудно торговаться. Я все еще скучаю по твоей матери. — Вир потянулся и стиснул грудь держащей его женщины. Она никак не отреагировала. — Твоя мать давала молоко слаще, чем у любой из моих коров. И что с ней сталось после того, как ты ушел из Логова? Насколько я слышал, она умерла. Утонула. Не знаю, было ли это несчастным случаем, или у нее еще оставалась воля? Возможно, она скучала по прежней жизни.

— То, что ты с ней сделал… — На сей раз Креван не вспылил. В его голосе слышалось холодное, грозное обещание. — Я убью тебя за это.

Крохотная рука отмахнулась от угрозы:

— Она не остановила тебя, когда ты бежал из Логова. Она заслужила наказание. Но я удивлен, что ты решил разыскать ее только спустя два столетия. Кого нужно за это винить?

Глаза Кревана превратились в щелки.

Тилар прочел на его лице боль. Пришла пора положить ей конец. Он заговорил, отвлекая внимание вира от рыцаря:

— Так мы собираемся торговаться или нет?

— Переходим к делу, — протянул Беннифрен, разглядывая Тилара древними глазами на пухлом, мягком личике. — Очень хорошо. Совет принял решение. Мы позволим вам пройти нашими норами.

— Какая будет цена?

— Та, с которой ты сможешь жить дальше… Как я понимаю, для тебя это главное?

Вира поднесли ближе, и до Тилара донесся запах скисшего молока.

— Век за веком клан виров ищет божественности во плоти. Мы проделали немалый путь, стремясь к цели. Черный рыцарь, который привел тебя сюда, стал одним из успехов на нашем пути — неподвластный времени смертный. Но он все же старится, только гораздо медленнее обычных людей. Как и я. Еще столетие или чуть больше, и придет его черед, если, конечно, он не умрет раньше от обильных ран или болезни. Нам еще многое предстоит узнать, прежде чем мы сумеем родить бога, но каждый рожденный в Логове младенец приближает нас на шаг к цели.

Тилару довелось за прожитые годы повидать результаты подобных «успехов»: дети без рук и ног, куски бесформенной плоти, опьяненные Милостью чудовища. Но самыми худшими становились порождения тьмы, подобные тому, что было сейчас перед ним. Искалеченные еще во чреве снадобьями, но обладающие мудростью превыше человеческой. Они становились наиболее опасными и хитрыми.

Придется действовать крайне осторожно. Тилар не питал ложных надежд на доброту виров, а они, безусловно, не остались слепы к его способностям, начиная от текущей по его жилам Милости и заканчивая призрачным демоном. И все же они без страха позволили ему войти в Логово. Он не сомневался, что за ним наблюдают невидимые глаза и при малейшей угрозе всех беглецов убьют на месте.

— Тогда чего ты от нас хочешь? — снова спросил Тилар.

— В уплату за спасение твоей шкуры мы просим, чтобы ты оставил нам на память маленький кусочек от нее.

— Что ты имеешь в виду?

Глаза младенца разгорелись ярче.

— Тебя обожгли Милостью, влили ее в твое тело. С твоей помощью мы можем достигнуть древней цели за одно поколение. Мы хотим получить по одному образцу всех твоих восьми гуморов — не больше, но и не меньше. Оставь их нам, и вы можете идти.

Предложение вира представлялось предельно ясным. Тилар уже открыл рот, чтобы согласиться, но Роггер, не вынимая изо рта трубки, еле слышно пробормотал:

— Торгуйся, будь ты проклят…

Тилар осознал, что пошел на сделку слишком охотно.

— Ты просишь слишком много, — запинаясь, выдавил он. — Я думаю, одной моей крови достаточно, чтобы оплатить Проход.

— Мы можем забрать ее у тебя и силой, — угрожающе прищурил глаза Беннифрен.

— Но чего она будет вам стоить? Ты знаешь, что я могу за себя постоять.

— А, твой демон… — оскалился вир. На лице младенца выражение выглядело устрашающе.

Тилар кивнул. Пусть считают, что он умеет обращаться с демоном как с оружием.

— Без помощи тебе никогда не выбраться из наших нор. У нас есть ловушки, которые станут губительными даже для хозяина демона. И как насчет твоих друзей? Ты выбросишь их жизни на ветер?

— Тогда я добавлю еще черную и желтую желчь, — со вздохом уступил Тилар.

— Дерьмо и мочу? Щедрое предложение. Меня оно не устраивает.

— Тогда скажи, чего ты хочешь?

— Я уже сказал.

Тилар задумчиво прищурился. Виры порождают уродцев в погоне за божественностью. И больше всего им нужно его семя. Он подозревал, что только поэтому до сих пор жив. Остальные гуморы виры могли бы собрать и с его трупа, но семя умрет вместе с ним.

И все же именно с этим гумором он не расстанется. Он не хотел, чтобы от его семени родилось очередное изуродованное дитя. Стоило вспомнить историю Кревана.

— Я отдам все гуморы, за исключением одного, — произнес Тилар.

— Ты хочешь лишить нас своего семени, — кивнул младенец, будто читая его мысли. — Разве не так?

Несмотря на тепло очага, по спине Тилара пробежал холодок. В глазах ребенка светился темный, изощренный ум. Тилар не видел другого пути, кроме как продолжать начатое. Он кивнул.

— Мы позволим тебе…

— Договорились, — поспешил согласиться Тилар. Он не смог сдержать удивления.

— Почти договорились… Мы позволим тебе удержать семя сейчас, но с условием, что потребуем его потом. Перед смертью ты отдашь свое семя вирам.

— Смерть может наступить внезапно, без предупреждения, — покачал головой Тилар. — Я не могу обещать, что успею испустить семя.

— Мы принимаем этот риск, но чтобы его уменьшить, добавим к сделке еще один пункт.

— И какой же?

— С тобой пойдет один из виров. Он будет охранять тебя и проследит за тем, чтобы ты выполнил обещание.

— Ты хочешь послать с нами стража?

— Это последнее предложение.

Тилар оглянулся на Роггера, но тот хранил молчание и только недоуменно пожал плечами. Тогда он снова повернулся к Беннифрену, не видя другого выбора. С глубоким вздохом он кивнул:

— Я принимаю твое предложение.

— Итак, слово сказано, и мы им связаны, — закончил вир. Кормилица повернулась, повинуясь какому-то невидимому сигналу, как хорошо выдрессированная лошадь. — Познакомьтесь с вашим хранителем.

Тилар внутренне подобрался, ожидая встречи с очередным уродцем — возможно, мускулистым великаном, над которым поработали виры.

Хранитель неслышно возник в дверном проеме. Вернее, хранительница. Глаза Тилара распахнулись.

Высокая, ростом с Кревана, статная женщина, от сапог до мехового воротника затянутая в тончайшую оленью кожу с глубоким вырезом на пышной груди. Казалось, что все ее тело играет, переливается точеными мускулами, как у дикой пантеры. Прямые черные волосы свободно падали на плечи. Кожа цвета горького ореха, слегка разбавленного сливками, полные губы и узкий нос. Черные, чуть раскосые глаза подчеркивали ее кошачье изящество.

Спокойный взгляд женщины обежал пещеру и остановился на Тиларе. До него донесся запах духов: пахло лилиями и еще чем-то пряным. У Тилара участилось дыхание, пока он пытался распознать запах.

— Позвольте вам представить госпожу Эйлан, — произнес Беннифрен.

— Ты получше присматривай за своим семенем, — пробормотал в спину Тилара вор. — Что-то я опасаюсь, что ты отдашь его раньше, чем договорились, причем по доброй воле.